Анатолий Корольченко - Маршал Рокоссовский

Уже на острове десять вражеских машин, две последние еще на мосту. И к ним бежит со связкой гранат комсомолец Василий Бондарев. Взрыв! Танк остановился. Изрешеченный пулями, солдат упал. Последний танк обходит поврежденный, сползает с моста, но тут в него летят бутылки с «горючкой» и гранаты.

Десять танков утюжат окопы чекистов, бьют из пулеметов и пушек, но отойти с острова не могут: дорогу назад им преградили свои же пылающие машины. На острове кипит бой.

— Не допустить через мост пехоту! — приказывает командиру батальона подполковник Демин. — Отсекай огнем! Ни один гитлеровец не должен сюда прорваться.

Соединившись с артиллеристами, огневые позиции которых были у Батайска, он вызывает огонь на себя.

На остров обрушивается огонь наших дальнобойных гаубиц. Они бьют по позиции полка, где расположились немецкие машины.

— Огонь!.. Еще!.. Еще!..

В сумерках на мосту прогремел мощный взрыв. Связь с берегом оборвалась.

Лейтенант Гаврилюк возвратился из бригады поздно. Оставив полуторку у полуразрушенного здания спецшколы, примыкавшей к городскому саду, он направился к зданию обкома.

— Стой! — выросла перед ним фигура. — Кто такой?

— Офицер связи штаба армии, — отозвался он.

На тротуаре стояла пушка. Холодно поблескивал длинный, повернутый в сторону вокзала ствол. Вдалеке за вокзалом раздавались редкие выстрелы. За городским садом полыхал пожар. Небо в той стороне было алым, и порой из-за деревьев взлетал трепетный язык пламени и тут же пропадал. И еще слышался гул, какой бывает при пожаре, и треск жадно пожираемого огнем дерева.

В фойе здания, у дверей, его опять остановили, на этот раз потребовали документ.

Расстегнув туго стянутую ремнями шинель, он достал из кармана гимнастерки вчетверо сложенный лист. Командир поднес £го к фонарю.

«Настоящее выдано лейтенанту Гаврилюку Ф. Я. в том, что он является офицером связи от 36-й бригады КНВД. Дает право свободного передвижения на территории города Ростова и Ростовской области с находящимися в его распоряжении транспортом». Внизу три подписи и печать.

Раньше штаб бригады находился на улице Энгельса, неподалеку от Дворца пионеров, в здании школы. До войны во дворе школы летом устанавливали огромное полотнище шапито, и там бывали цирковые представления. Теперь — никакого цирка, а двор изрыт глубокими щелями, в которых укрывался личный состав штаба при налете вражеской авиации. Но на днях штаб бригады перевели в Батайск, и на поездку приходилось затрачивать два, а то и три часа.

По широкой лестнице лейтенант поднялся на второй этаж, где располагался оперативный отдел, вошел в комнату дежурного.

— Что так поздно? — спросил подполковник.

— На переправе через Дон задержался. Едва пробился.

Он достал и передал конверт с подписью командира бригады полковника Микрюкова, удостоверявшего получение в 23.00 19 ноября находившегося в этом конверте документа.

— Товарищ подполковник, разрешите узнать какая обстановка?

— Нелегкая, лейтенант. Вот, смотри карту.

Тут зазвонил телефон, и подполковник стал объяснять, где находится какая-то войсковая часть.

Гаврилюк увидел на карте синие скобки неприятельского боевого порядка у станицы Нижне-Гниловской и села Щепкина. Это же совсем у окраины, — холодея, подумал он.

— Ну, разобрался? — кладя трубку, спросил подполковник. — Отметь на моей карте, где располагается штаб вашей бригады.

— На южной окраине Батайска… Вот… здесь. — лейтенант поставил карандашом точку.

— Ну, спасибо, товарищ лейтенант.

— Я уже не лейтенант… старший лейтенант.

— Что? Присвоили звание?

— Только что командир бригады объявил, когда я вручал ему пакет.

— Поздравляю, старший лейтенант! Жалко, что обстановка не позволяет отметить, а то бы пришел… Ты вот что, старший лейтенант, утром прибей к дверям комнаты табличку. А то приходится вас искать. «Офицеры связи» — так и напиши…

Светя фонариком, Гаврилюк нашел комнату, где находились офицеры связи от частей армии. В комнате, заставленной голыми кроватями, все уже спали, прямо в шинелях, не разуваясь, подложив под голову противогазную сумку. Его кровать оказалась занятой незнакомым офицером. Он хотел его разбудить, но увидел, что кровать капитана Петрова свободна, и прошел к ней.

Неторопливо сбросил сумку, противогаз, снял снаряжение с пистолетом и лег, испытывая усталость. Уж какой беспокойный был сегодня день! В памяти всплыло, как утром, при выезде с новым заданием, он и капитан Петров, на чьей кровати он сейчас лежал, попали под бомбежку…

Они тогда только получили пакеты, как с улицы послышались гудки и вой сирен: воздушная тревога! Захлопали двери, затопали по коридору и лестнице сапоги.

Первым бежал к выходу Петров, за ним Гаврилюк. Они были на лестнице, когда где-то вблизи громыхнуло. Зазвенели стекла, под ногами вздрогнуло. Они выбежали на улицу, и их оглушил гул низко летящих самолетов, пальба, крики людей. Снова загремел взрыв. На этот раз бомба упала за углом, ближе к городскому саду, где стояли автомобили и мотоциклы.

— Бежим! — артиллерист рванулся к стоянке.

Но тут опять послышался нарастающий вой.

— Ложись! — крикнул Гаврилюк и распластался на асфальте.

Воздух рвануло, над головой взвизгнули осколки, дробью ударили о стену здания.

Гаврилюк поднялся, но артиллерист лежал.

— Капитан! Петров! Да вставай же!

По черному асфальту бежала алая струйка…

И еще вспомнилось, как сегодня полковник, поздравляя со званием, пожал руку и сказал:

— Желаю вам хорошей службы и успеха в делах, товарищ доцент.

Последнее он произнес уважительно, с усталой улыбкой. Старший лейтенант был доцентом Ростовского университета, имел ученую степень кандидата наук и определенно был «самым ученым» во всей бригаде, части которой дислоцировались в разных местах Северного Кавказа.

Был он призван на второй день войны. Уходя из дому, захватил с собой самое необходимое, уместившееся в портфеле, с которым ходил на лекции. Был в полной уверенности, что война продлится недели две, от силы месяц, но никак не больше.

В тот же день, одев форму, он прибыл в штаб бригады, в один из его отделов. А в октябре его направили в штаб 56-й армии офицером связи.

В штабе армии находились офицеры от всех дивизий и бригад. Немолодой старший лейтенант Сергин был из 31-й дивизии. Молоденький лейтенант — моряк держал связь с речниками флотилии; капитан — железнодорожник — с управлением дороги. Танкиста из 6-й бригады, прибывшей недавно из Ирана, все называли Иваном. У него было улыбчивое и добродушное лицо. Еще были два кавалериста.

Служба офицера связи заключалась не только в доставке боевых документов и распоряжений. Несколько раз Федору Яковлевичу пришлось помогать оперативному дежурному в его нелегком деле, перечерчивать карты, ездить на охрану городских объектов, выяснять обстановку на отдельных прифронтовых участках.