Михаил Кириллов - Армянская трагедия. Дневник врача (декабрь 1988 г. – январь 1989 г.)

Говорят, счет уже 26:22. Азербайджанцы (звери) убили, армяне (не звери) «ответили». Вместе с этим, конечно, возмущает замалчивание событий в Кировабаде в ноябре, где со страшной силой проявились противоармянские и противорусские настроения. Звериная толпа азербайджанцев была сдержана войсками, иначе армянам было бы плохо. Потребовались средства вооруженной защиты десантников. Только сила устранила агрессию.

10.1. У проходной госпиталя познакомился с ладным, голова с заметной проседью, армянином. Он из Ленинакана, едет в Запорожье, Полтаву. Забежал к земляку. При землетрясении повредило машину, ищет запчасти («у нас втридорога, в России подешевле. Скорее всего, в Тольятти нужно съездить, может быть, как пострадавшему, пойдут навстречу»). Зовут его Марат, жена – Людмила Ивановна, дети – Армянчик и Марина. Служил в Якутии, там и Люду встретил. Ее семья из-под Полтавы… «Мой отец, – рассказывал он, – был против нашей свадьбы: боялся, что молодая за ним ухаживать не будет. Старик. Опасается: «Ложку ко рту несет, рука трясется – кто поможет?» Их дом в Ленинакане – на окраине, большая его часть рухнула. Починить можно, но жить опасно. Всего из родни погибло 16 чел. И мать – тоже. Сначала мать была жива, ее пытались откопать. Краном плиту подняли и вновь уронили – тут уж насмерть… Стольких людей выкопать и похоронить – никаких сил не осталось, вспомнить страшно. Девочка во дворе, видно, помешалась: все ходила по кругу, как заводная… У меня и хозяйство погибло: 60 свиней из 100 задавило… Живем у родных, в свой дом не заходим, дом смерти. Люда за то, чтобы остаться в Ленинакане, а я не могу. Невозможно жить в городе-кладбище. Многие упрекают нас за то, что покидаем родные места. Они не понимают этого страха. Новые люди могут. Пусть хоть 1–2 года пройдет, тогда можно вернуться».

У этого человека совершенно трезвая позиция в отношении социального неравенства в Армении и армяно-азербайджанской болезни. Куда псевдомарксисту-экскурсоводу из музея истории! Положительное отношение к Рыжкову. Ненависть к Демирчяну.

«Один погиб. Тихо жил, бедно. А в развалинах нашли черный чемоданчик с миллионами…» «Другой чуть не погиб, похоронил половину родни, которой прежде копейки в долг не давал, и вдруг стал швырять деньги направо и налево: путевки, покупки…» (Я подумал: Гобсек, увидев разорение, и гибель, превратился в Гаргантюа). Это он высмеивает богатых и жадных. А что такое богатство? «Да, у нас есть бедняки, даже нищие, особенно среди беженцев. Армянская семья взяла под свой кров всех, если у тебя есть даже самый дальний родственник – у тебя есть кров, пристанище, но ты – нищий родственник. А есть. – такие, кто сам, чьи дети и внуки обеспечены в такой мере, что никогда работать не будут. Ну сколько нужно нормальному человеку (себя он относит к «нормальным» людям)? Детей обеспечить немного, внуков немного, свадьбы сыграть, чтобы как у людей, друг приедет, то есть ну 5 тысяч, ну 8 тысяч каждый день в запасе должно быть. Машина тоже нужна – еще 10 тысяч. А больше – зачем?!» «За операцию аппендицита (после нее!) 500 руб. нужно дать обязательно. Это не взятка. Вы посмотрите (говорит о знакомом хирурге в ЦРБ), он же выходит из операционной – весь мокрый! Это нельзя оценивать государственной зарплатой в 300 руб. в месяц. (Мне стало неловко, мне бы не хотелось, чтобы он поинтересовался моими накоплениями…). Но он как будто прочел моя мысли, и я понял, что в его мнении саратовский профессор, за всю жизнь накопивший 10 тыс. руб., – ребенок по сравнению с знакомым ему хирургом из Ахуряна, «который после операции выходит весь мокрый». Я робко возразил ему в свое оправдание, что зато я не беру взятки… «Нужно, чтобы государство всем резко повысило зарплату, тогда не надо будет брать и давать». А в Россию едет именно потому, что там взятка за запчасти будет гораздо меньшей, чем в родной обдираловке.

Встреча интересная. Этот человек не только из-под земли, но и из самой земли. Запчасти ищет, оживает армянин.

11.01. Еще одна поездка в Эребуни. При входе в метро расклеены списки пропавших без вести, фотографии. И хотя прошло столько времени, люди останавливаются, вглядываются. Скорбные списки.

В палатах больных все меньше. Запомнилось, как больные рассказывали о снах. Первые недели ничего не снилось, потом появились сны, в которых в разных вариантах повторялись сцены разрушения, крики, гибели родных. Утром сны обсуждаются. Память выталкивает боль.

Больная Меликян умерла от столбняка. Умер и как будто выздоравливавший от столбняка мужчина, чего-то недосмотрели. Говорят, разъяренные родственники здесь же избили реаниматолога Эдика… Жаль, если так, доктор он хороший. И тем не менее от столбняка умерли все четверо больных, у которых он был выявлен.

Пообедали в столовой, в которой питались весь этот месяц прикомандированные к больнице. Сейчас из них остались единицы. Повариха, как и положено, добродушная полная русская женщина. У нее шестеро детей, все они регулярно приходят в столовую питаться…

Гинекологическое отделение, закрытое под хирургию, еще не открыто. Кстати, имелись десятки случаев, когда СДР возникал на фоне беременности разных сроков. Это сочетание, как правило, было неблагоприятным для ее сохранения.

В конце дня зашли с доктором Кочаровцом в баклабораторию. Женщины весьма радушно угостили чаем. В больнице холодно, и чай пить не перестают весь день. Разговоры, разговоры. Одна из них – беженка из Баку. Клянут мусульман. А когда я рассказал им историю с хирургом из Ленинакана, которому угрожали расправой, мне было немедленно заявлено: «Это не армяне!» Это было настолько невероятно, что я даже улыбнулся, вспомнив чеховское «этого не может быть потому, что этого не может быть никогда». Невозможно допустить мысль о благородном азербайджанце и подонках – его преследователях. Это взрывает всю их идею собственной исключительности.

Лучше бы я промолчал, так разворошил я угли в этой топке. Припомнился рассказ о том, как зарубежные инженеры, рассматривая обрушившиеся плиты в Ленинакане, обнаружили, что металлические стержни в них были сварены лишь на 30 %, то есть 2–3 из 8, такой преступно халтурной была работа строителей домов. Точно такого же качества оказалось наше интернациональное воспитание. Начисто утрачен классовый подход к оценке социальных явлений, особенно в Закавказье. Неспособность к нему результат многолетней профанации обучения общественным наукам.