Альфред Рессел - По дорогам войны

Какое-то время я бежал по дороге рысью, чтобы скорее достичь своей цели, потом замедлил бег, не забывая при этом осматриваться, чтобы не попасть в ловушку. Города Кру, Честер, Уитчёрч, Тарпорли боролись прожекторами в неравном бою с ночными пиратами. На безоружное Банбери противник напал в кромешной тьме по ошибке.

Вот и дом. Я звонил и стучал, счастливый и странно свободный, как будто бы все, все разом отступило и осталось лишь наше мирное житье в мире и безопасности. Но я стучал напрасно. Ничто не шелохнулось. Почему они не отпирают? Потом мне пришла в голове спасительная мысль: я стал насвистывать известную чешскую песенку. Двери осторожно отворились, и на пороге с ружьем в руках появился мистер Викерс. Все это время он держал на мушке "немецкого парашютиста", который ходил вокруг дома. Он очень удивился, когда вместо немца перед ним предстал я. Под лестницей в страхе перед "джерри" сжались обе женщины с детьми, и Стенли был полон решимости дорого продать свою жизнь.

На следующий день чуть не произошло непоправимое. В то утро Викерс с Миланом осматривали местность после налета. На участке соседа на них неожиданно налетел огромный бык, ошалевший от взрывов бомб прошлой ночью. Стенли успел перебросить Милана через забор и в последнюю минуту сам прыгнул за ним. Еще секунда... и мы потеряли бы Милана.

В воронке от бомбы, упавшей в трехстах метрах от домика Викерсов, образовалось озерко шириной десять и глубиной четыре метра. А в поле было много воронок, как грибов после дождя.

Рождество 1940-го

Приближалось рождество. Уже с ноября я начал подумывать, как бы устроить детям прекрасное, незабываемое рождество. Ведь это было первое военное рождество на чужбине. Хотелось хоть как-то возместить детям утрату родного дома, хотелось порадовать Франтишку, наших хозяев и их детей. Ведь этой семье мы были обязаны крышей над головой. Вот было хлопот! Но это были хлопоты, от которых молодеешь душой.

Я обходил один магазин за другим, с удовольствием выбирая подарки. Ассортимент был богатый, цены еще мирных времен, качество высокое. Было из чего выбирать! На Оксфорд-Сёркус я увидел, как один клиент разглядывал игрушечный автомобильчик. Я остолбенел. Это был в точности такой же технически совершенный автомобильчик, от которого Милану, к его величайшему огорчению, пришлось отказаться в Вельке. Малыш не переставал сожалеть об этой потере и все время тосковал по своему автомобильчику. Я заплатил бы за него сколько угодно, только бы его заполучить. Это был последний экземпляр, а покупатель все не мог решиться, брать ему автомобильчик или нет. На минуту клиент положил игрушку на стол, и я, не ожидая окончательного его отказа, схватил автомобильчик, мигом расплатился и помчался, унося драгоценную добычу. По дороге я уже размышлял о том, каким образом автомобильчик "приедет из Вельки к Милану в Англию".

Англичане не знают рождественского волшебства. Они раздают подарки заранее, в течение всего декабря. К рождественским елочкам они тоже не питают слабости. Таким образом, праздник сочельника теряется в будничности дня. Нашим хозяевам предстояло познакомиться с празднованием кануна рождества по нашему обычаю.

Я приехал из Лондона в Банбери, нагруженный подарками; лишь небольшую искусственную елочку и некоторые мелочи я докупил в Честере. Программу вечера я сохранял в строжайшей тайне от домашних, но всех охватило приятное волнение. А я опять - ни гу-гу, как будто все это меня не касается. Около пяти часов вечера я выгнал всех из комнаты и начал приготовляться к вечеру. Время проходило в напряженном ожидании, а потом зазвонил колокольчик, возвещая о том, что пришел наш Микулаш{8}, что он принес в мешке подарки и что ему нужно торопиться и идти дальше, так как в такой день у него много работы. В нашей семье по традиции нас созывал под елку отец, и я этот обычай сохранил.

Шествие открыл Милан. За ним в комнату вошли мистер Викерс с женой, за ними - Франтишка с Фредом. На столике посредине комнаты рядом с британским и чехословацким флажками стояла убранная елочка, на которой горели свечки. Под елкой на столике и на полу, на ковре, лежали пакеты и пакетики, перевязанные красивыми ленточками. Потрясенные зрители уселись в кресла и не знали, на что глядеть: у них глаза разбегались. Супруги Викерс были ошеломлены: у них такое не было принято. Мы произнесли взаимные тосты: мистер Викерс пожелал нам скорейшего освобождения нашей родины; я желал ему всех благ. Женщины не могли скрыть своего умиления, да и сам хозяин дома тоже прослезился. А еще говорят, будто англичане холодный народ. Значит, наш "лендлорд" составлял исключение?..

В духе нашего старинного ритуала я попросил Стенли раздавать подарки. Милан, распаковывая свои подарки, весь горел от возбуждения. Он снял -пиджачок, а затем и свитер - так ему было жарко. Вот он начал разворачивать свой последний пакет: большая коробка, в ней коробка поменьше, йотом еще поменьше, еще. В коробках много бумаги... и ничего не видно. В спешке он выбросил пустые коробки и наконец добрался до маленькой скромной коробочки. Открыл ее, подпрыгнул, всплеснул руками и закричал: "Автомобильчик!" Потом нежно взял в руки игрушку, прижал к груди и забыл весь мир.

Когда я ночью наклонился над спящим Миланом, у него были красные щеки, а в руке он крепко сжимал автомобильчик.

Ад над Сити

29 декабря 1940 года, в воскресенье, я писал друзьям поздравления с Новым годом. То, что я не успел написать до семи часов вечера, уже не было написано. Воздух вдруг наполнился страшным гулом, и на Лондон непрерывным потоком пошли соединения люфтваффе. Масштабы нападения предсказывали размеры катастрофы, которая приближалась к несчастному городу. Ночные истребители приняли неравный бой, отражая этот удар. Было слышно, как они маневрировали на высоких оборотах, чтобы взять на мушку вражеский бомбардировщик. Бомба за бомбой ложилась в районе нашего высокого дома. Громовые удары сотрясали воздух. Внутри дома все трещало. Неподалеку над окрестными домами возвышался собор святого Павла. Голубоватые и красноватые вспышки озаряли его купол; силуэт храма, как символ, вырисовывался на фоне неба. Лишь полчаса назад непроницаемо черная ночь вдруг посветлела, и какое-то странное розовое сияние залило весь небосклон. Тьму сменили неестественные сумерки, напоминавшие затмение солнца.

Шесть бомб друг за другом взорвались недалеко от нашего укрытия на Кенсингтон-Парк-Роуд. Одна из бомб упала очень близко от нашего дома. Картины, качаясь, ударялись об стены, пианино издавало стонущие звуки. Я быстро лег в постель и вдруг почувствовал, что все во мне и вокруг меня переваливается с боку на бок. Причудливый свет не угасал. В окно, выходившее на запад, не было видно происходившего. Подгоняемый любопытством, я вышел на плоскую крышу девятого этажа, где находились наблюдатели гражданской обороны. То, что я увидел, не поддавалось описанию.