Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Это был незабываемый вечер. Марлон Брандо удостоился «Оскара» за лучшую мужскую роль в фильме «У причала», и этот успех настроил его на благодушный лад. Он обнял Грейс за плечи и раз двадцать подряд поцеловал ее, пока репортеры наконец не сделали все необходимые им снимки виновников торжества. Казалось, Грейс сияла от счастья.

— Я до сих пор не верю, что назвали именно мое имя, — снова разрыдавшись, проговорила она сквозь слезы.

Дон Ричардсон в Нью-Йорке только закончил с друзьями просмотр церемонии по телевидению, когда у него раздался телефонный звонок. Звонила Грейс из Голливуда.

— Спасибо тебе, Дарлинг, — сказала она.

Это был вечер торжеств и хорошего настроения, и даже, как того и следовало ожидать, язвительное замечание Джека Келли, что разнеслось по всем газетам, не могло испортить всеобщей эйфории.

— Не могу поверить, — заявил отец актрисы. — Я Просто не могу поверить, что Грейс победила. Из четверых детей я меньше всего полагаюсь на нее как на мою надежду и опору в старости.

— В этот вечер мне, право, жаль, что я не пью и не курю! — воскликнула Грейс, обводя счастливым взглядом своих почитателей, собравшихся вместе с ней отпраздновать вручение награды «У Романова».

Это второе торжество было устроено «Парамаунтом». Успех Марлона Брандо означал разочарование для Бинга Кросби и других претендентов в номинации «Лучший актер», однако певец, он же Повеса, во фраке и при бабочке поднял бокал вместе с Хэмфри Богартом — другим обойденным претендентом — за столиком, который Богарт в шутку окрестил «столом неудачников».

Грейс вернулась в свое бунгало в отеле «Бель-Эр» уже под утро. Она была одна, и лишь «Оскар» составлял ей компанию. Грейс поставила миниатюрную фигурку на туалетный столик, а сама забралась в постель. Как позднее вспоминала актриса, она смотрела через всю комнату на статуэтку, воплощавшую собой столько усилий, надежд и самопожертвования, на статуэтку, которая стала кульминацией ее трудов. «Вот так сидели мы вместе, — вспоминала она, — «Оскар» и я, и никого больше. Это было ужасно. Никогда в жизни я не чувствовала себя так одиноко».

Хауэлл Конант был восходящей звездой среди нью-йоркских фотографов в области моды, когда весной 1955 года журнал «Фотоплей» заказал ему для своей обложки портрет Грейс. Это случилось всего за несколько недель до присуждения ей награды академии. «Фотоплей» был ведущим американским кинематографическим журналом, редакторы которого предпочитали идеализированные портреты кинозвезд, купавшихся в ярких лучах славы. Такие картинки обычно вывешивались в золотых рамках в фойе кинотеатров. Конант сделал для «Фотоплея» именно то, что требовалось. На выполненной им обложке Грейс представала перед читателем недосягаемой иконой. Фотограф изобразил актрису на ярком розовом фоне, поэтому она казалась ожившей статуей, изваянной из полупрозрачного алебастра, загадочной и идеальной.

Однако Хауэлл Конант догадывался, что за этим кроется нечто большее. Он нашел Грейс довольно интригующей и интересной личностью. Под внешним лоском профессиональной манекенщицы он разглядел дерзновенность, ум и какую-то ранимость, то есть целый комплекс противоречивых импульсов, составлявших ее сущность на экране. Фотограф проникся уверенностью, что способен уловить и запечатлеть этот изменчивый образ, который резко отличался от традиционного портрета звезды с глянцевой обложки журнала. Вскоре Конанту подвернулся удобный случай. «Коммерс» заказал ему «закулисный» портрет новоявленной знаменитости из Филадельфии. Фотограф предложил редакции, что он походит за ней по пятам в течение дня по Нью-Йорку и сделает неожиданные, импровизированные кадры.

— Нет, — отрезала Грейс. — Терпеть не могу подобные вещи.

Спустя несколько недель Конанту удалось выяснить, что же все-таки она любит. Звезда вместе с сестрой Пэгги отдыхала на Ямайке и поэтому предложила журналу прислать фотографа к ней на Карибские острова, где она ныряла с маской и собирала по пляжу раковины. Конант экспериментировал с подводной фотографией и был одержим совершенно новой идеей — сфотографировать Грейс выныривающей из воды с маской на лице. Они пробовали несколько раз, стоя в воде на цыпочках, чтобы не наступить на морских ежей. На Грейс был лишь минимум водоустойчивой косметики, которую она позаимствовала у жены управляющего отелем. Неожиданно Конанту стало ясно, что резиновая маска тут абсолютно лишняя. Лицо Грейс смотрелось куда лучше без нее. Грейс сбросила маску и семь раз приседала и выныривала, пока на восьмой раз — вот удача! — Конант наконец получил то, что ему было нужно.

На сделанной им фотографии мы видим, как из лазурных карибских вод поднимается влажное и свежее лицо Грейс Келли. Фотограф сумел поймать в кадре всю двойственность и прелесть красоты актрисы. Она была вне времени. Сегодня это лицо могло бы украсить собой рекламу таких фирм, как «Ланком» и «Клиник». Лебединая шея, капелька морской воды, поблескивающая на мочке уха, словно бриллиант, и широко открытые глаза, которые смело смотрят на вас — не то оценивающе, не то приглашающе. Целомудренно и в то же время загадочно укутанная океаном, Грейс смотрит прямо в камеру, и от нее исходит ощущение здоровья и свежести, а кроме того, редкой силы физическая привлекательность.

Выйдя на берег, Конант сделал еще целый ряд кадров, используя при этом устройство, к которому до этого еще ни разу не прибегал, — автоматическую перемотку кадров. Фотографы, снимавшие спортивные события и движущиеся фигуры и предметы, лишь незадолго до этого начали широко использовать незаменимую в их работе вещь, и Конант считал, что она может пригодиться ему в портретной фотографии. Он заметил, как чутко реагирует Грейс на каждый щелчок створок. Она была актрисой до мозга костей. «Она тотчас начинала улыбаться, — вспоминает он, — и щелк, щелк, щелк, а она все улыбалась и улыбалась. И чем дольше трещала камера, тем больше получалось улыбок». Хауэл Конант привез фотографии в Нью-Йорк и с тех пор ни дня не сидел без работы. Когда летом того года выполненные им фотопортреты Грейс Келли появились на страницах «Коммерс», они тотчас произвели фурор. Они дышали жизнью и свежестью, которые сразу подняли их на порядок выше традиционной журнальной фотографии. То с веслом, сидя в каноэ, то произносящая речь над очищенным апельсином, то одетая в мужскую рубашку с гладко зачесанными назад волосами, Грейс получилась удивительно живой и полной молодого задора, вознесенной на самый гребень волны успеха. Конант сделал в области фотографии то же, что Альфред Хичкок в кинематографе. Его снимки, казалось, светились одновременно безмятежностью и страстностью этой удивительной женщины. Джанет Ли, Дорис Дей, Натали Вуд — все восходящие звезды той эры выстраивались в очередь, чтобы Конант сотворил для них то же самое чудо. Вскоре фотограф стал пользоваться огромным спросом у обитательниц Мэдисон-авеню. В студию Конанта на Тридцать пятой Восточной улице проложили дорогу рекламные агенты таких фирм, как «Понде» и «Истмен Кодак», и всем им требовалось одно: заполучить себе, расфасовать и выставить на продажу элегантность, шик — да что угодно из того, что удалось уловить и запечатлеть фотомастеру в работе с Грейс Келли на ямайском пляже.