Варвара Самсонова - Дочь Сталина

— Что с вами, товарищ Сталин?

Ответом было невразумительное бормотание.

Лозгачев вызвал по внутреннему телефону остальных.

Вождя перенесли на диван. Видно было, что он озяб — вероятно, пролежал на полу несколько часов, не в силах позвать на помощь.

Позвонили шефу КГБ Игнатьеву. Тот, растерявшись, посоветовал разыскать Берию, без распоряжения которого нельзя было вызвать врачей. Только в три часа ночи Маленков нашел подвыпившего Берию, и они вместе приехали на Ближнюю.

Они увидели Хозяина в пижамных брюках и нижней рубашке, лежащего на диване навзничь и издающего какие-то нечленораздельные звуки.

Берия, обернувшись к перепуганной охране, крикнул:

— Что вы паникуете! Не видите, товарищ Сталин крепко спит! Марш все отсюда и не нарушайте сон нашего вождя! Я еще разберусь с вами!

Этого грозного окрика было достаточно, чтобы все на цыпочках вышли из столовой, оставив Хозяина на произвол судьбы. Берия и Маленков тут же уехали.

…2 марта Светлану разыскали на уроке французского языка в Академии общественных наук и передали, что только что звонил Маленков. Он просит ее срочно приехать на Ближнюю.

Обычно отец, желая повидать ее, звонил сам. То, что сейчас ее приглашал на Ближнюю Маленков, было тревожным знаком. Охваченная дурными предчувствиями, Светлана быстро собралась и поехала в Кунцево.

При въезде в ворота Ближней она увидела поджидающих ее Хрущева и Булганина. У обоих были опрокинутые, растерянные и заплаканные лица, при взгляде на которые душа зашлась в Светлане от страха: она решила, что все уже кончено.

Хрущев помог ей выйти из машины. Светлана боялась подать голос, спросить, что случилось, как будто ее неведение могло продлить жизнь отцу… «Идем в дом, — сказал Никита Сергеевич. В голосе его звучали слезы. — Берия и Маленков тебе все расскажут…» — и он беспомощно махнул рукой.

Не успела Светлана ступить на порог дома, как ей на грудь бросилась Валечка Истомина, экономка отца. Сквозь рыдания она рассказала, что у отца ночью был удар и он сейчас без сознания.

— Так он жив? — чувствуя невероятное облегчение, спросила Светлана.

Но, войдя в столовую, где лежал отец, она сразу поняла, что надеяться можно только на чудо.

…Он лежал, смертельно бледный, с полуприкрытыми веками, с беспомощно свисавшей с дивана кистью руки. Дочь едва смогла разглядеть отца из-за толпившихся вокруг него белых халатов. Врачи суетились, ставили больному пиявки на затылок и шею, снимали кардиограмму, делали рентген легких, записывали на краю стола ход болезни. Но Светлана видела, что делается все это без веры в спасение больного, в какой-то панике и трепете, как будто медики думали о спасении своих собственных жизней. И эскулапов можно было понять, потому что время от времени к ним подходил Берия и, нацелив на них пенсне, требовательным, зловещим тоном говорил:

— Вы гарантируете жизнь товарища Сталина? Вы сознаете свою ответственность? Я должен вас предупредить…

Берия говорил во всеуслышание, нарочито громко, как будто и впрямь сильно тревожился о состоянии вождя. Но видно было, что он пытается скрыть радость, душившую его.

И когда он, подойдя к Светлане, положил ей руку на плечо, желая обозначить сочувствие, она увидела в глубине его желтых глаз неприкрытое торжество. Но она не посмела снять с плеча эту тяжелую руку.

Берия отошел от нее и что-то сказал Маленкову, после чего решительно направился к выходу. Хрущев угрюмо проследил за ним взглядом, и Светлана услышала, как он тихо произнес:

— Поехал в Кремль пошукать в бумагах Хозяина…

Кто-то пододвинул Светлане стул, и она подсела к отцу, взяла в ладони его вялую руку. Незнакомый врач, которому сообщили, что она — дочь Сталина, подал ей какую-то бумагу. Строки расплывались у Светланы перед глазами, но врач настойчиво твердил, что она должна ознакомиться с документом. Он как будто хотел заручиться ее одобрением, не подозревая, как мало оно может значить.

«Медицинское заключение о состоянии здоровья товарища Иосифа Виссарионовича Сталина.

Консилиум в составе начальника Лечебно-санитарного управления Кремля тов. Куперина И. И., профессоров Лукомского П. E., Глазунова И. С., Ткачева Р. Л. и доцента Иванова-Незнамова В. И. 2-го марта в 7 часов утра освидетельствовали состояние здоровья тов. И. В. Сталина.

При осмотре в 7 часов утра — больной лежит на диване на спине, голова повернута влево, глаза закрыты, умеренная гиперемия лица, было непроизвольное мочеиспускание (одежда промочена мочой). При попытке врача пощупать пульс на левой кровяной артерии появилось двигательное беспокойство в левой руке и левой ноге. Дыхание не расстроено. Пульс 78 в 1 минуту с редкими выпадениями. Тоны сердца глуховаты. Кровяное давление 190/110. В легких спереди хрипов нет. В области правого локтевого сустава следы ушиба…

Больной в бессознательном состоянии. Правая носогубная складка опущена. При поднимании век глазные яблоки уходят то влево, то вправо. Зрачки средней ширины, реакция на свет снижена. Движения в правых конечностях отсутствуют, в левых временами двигательное беспокойство.

Диагноз: гипертоническая болезнь, общий атеросклероз с преимущественным поражением сосудов головного мозга, правосторонняя гемиплегия вследствие кровоизлияния в бассейн левой мозговой артерии, атеросклеротический кардиосклероз, нефросклероз.

Состояние больного крайне тяжелое.

Назначения: абсолютный покой, оставить больного на диване; пиявки за уши (поставлено 8 шт.), холод на голову, гипертоническая микроклизма (1 стакан 10 %-го раствора сернокислой магнезии). Снять зубные протезы. От питания сегодня воздержаться.

Установить круглосуточное дежурство невропатолога, терапевта и медсестры. Осторожное введение с чайной ложечки жидкости при отсутствии поперхивания».

Хрущев объяснил Светлане, что этот доклад Куперин прочитал несколько часов тому назад на заседании бюро Президиума ЦК КПСС, состоявшегося здесь же, в соседней комнате. По его словам, все были подавлены заключением врачей. Никто не проронил ни слова. Вероятно, соратники вождя не слишком верили в его выздоровление, но высказать свои мысли вслух не решились, тем более в присутствии Берии.

…Тишина, бесшумная толкотня медиков вокруг бесчувственного тела, перешептывание людей, сидящих в креслах… Ворошилов спрятал лицо в носовой платок. Он то и дело поднимается с кресла, уходит в соседнюю комнату, и оттуда слышится сдавленное рыдание. Светлана сидит, как будто окаменев. Ее мучает запоздалое раскаяние — не слишком хорошей дочерью была она своему отцу… Вдруг в эту тишину, в это оцепенение врывается возглас:

— Сволочи! Загубили отца!

Это ее брат, Василий. Светлана порывисто поднялась со своего места, сделала несколько шагов к брату. Никогда они не были особенно близки, всегда ревновали отца друг к другу, но сейчас только он один в этой зале может ее понять.