Борис Соколов - Арманд и Крупская: женщины вождя

Вероятно, Ленин рассчитывал после перемещения Сталина с поста генсека вновь придать этой должности чисто технические функции, а центром власти сделать Совнарком. И, чтобы гарантировать сохранение своего влияния на периоды, когда болезнь не позволит осуществлять непосредственное руководство, разработал «систему сдержек и противовесов» (сегодня эту систему часто считают фирменным изобретением первого российского президента). Троцкий замещал бы Ильича на посту председателя Совнаркома, но имел бы, в свою очередь, трех не слишком симпатизирующих ему заместителей — Каменева, Рыкова и Цюрупу. Кроме того, противовесом Троцкому оставался бы и Сталин, который тоже получил бы в системе власти не последний пост.

Предлагаемая комиссия по борьбе с бюрократизмом была чистой фикцией, и сам Ильич это понимал. Он рассчитывал, что Троцкий клюнет на это предложение и решит, что получит действенный рычаг укрепления своего влияния. На самом деле, как показал опыт советских десятилетий, неоднократно создававшиеся комиссии такого рода только умножали бюрократизм. Они призваны были лишь создать у народа впечатление, что власть борется с бюрократами. Однако болезнь свела на нет ленинский замысел.

После смерти Ленина Троцкий в борьбе со Сталиным изначально был обречен на поражение. Хотя Владимир Ильич и предупреждал в «Письме к съезду», чтобы Льву Давидовичу не ставили в вину его прежний «небольшевизм», большинство в Политбюро и ЦК думало иначе. В борьбе за овладение руководством большевистской партии Троцкий в принципе не мог одержать верх. Тут играло свою роль и предубеждение по отношению к нему основной части членов партии, помнящих о его выступлениях против большевиков, и сталинский контроль над партийным аппаратом.

Для председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам единственным реальным путем к власти оставался путь военного переворота. Троцкий был по-прежнему популярен среди командного состава и рядовых красноармейцев. В его руках был контроль над аппаратом Красной Армии. Технически вооруженный захват власти после смерти Ленина был вполне осуществим. Многие сторонники искушали Льва Давидовича этой заманчивой перспективой. Но Троцкий мысль о перевороте отверг. Чем бы в таком случае он отличался от какого-нибудь латиноамериканского диктатора или только что, в 1922 году, осуществившего успешный «поход на Рим» Муссолини? Троцкому нужна была не просто власть в России, а власть для осуществления определенной идеи — мировой пролетарской революции. Россия нужна была как плацдарм, но главным образом — как пример для такой революции. В экспорт мировой революции на штыках Красной Армии Лев Давидович после неудачи польского похода не верил. Но в утопию самой революции продолжал, в отличие от Сталина, свято верить до своего последнего дня.

Когда ретроспективно бросаешь взгляд на тройку самых выдающихся большевистских вождей — Ленина, Сталина и Троцкого, — то сознаешь, что только последний по своим способностям мог бы вполне вписаться в западную демократическую систему. Администратор, оратор и публицист, в отличие от Владимира Ильича и Иосифа Виссарионовича, Лев Давидович был превосходный. Если бы Троцкий, например, остался бы в 1902 году в Англии, то мог сблизиться с местными лейбористами, сделал бы успешную партийную карьеру и, глядишь, в 20-е годы стал бы министром лейбористского кабинета, а со временем — может, и премьером. Сценарий, конечно, фантастический, но не такой уж невероятный. Ведь Троцкий в начале века еще не запятнал себя революционным террором, руки у него не были по локоть в крови. Для обычной карьеры «буржуазного» политика требовалось только одно — отказаться от идеи мировой пролетарской революции. И Троцкий вполне смог бы вписаться в политический истэблишмент что Англии, что США. Но он никогда, ни до 1917 года, ни после изгнания из СССР, даже не пытался этого сделать.

Что же касается Ленина и Сталина, то представить себе их заседающими в американском Сенате или британском парламенте просто невозможно. Таланты этих советских вождей нашли свое применение для создания сплоченной и дисциплинированной партии, нацеленной на захват власти насильственным путем. Ленин и Сталин также умели сохранить, путем искусных интриг, руководство такой партии уже после взятия ею власти в России. Но в условиях западной демократии эти таланты не были бы востребованы. Ленин и Сталин могли руководить государством с жесткой централизацией власти и в отсутствие основных демократических свобод. Вряд ли бы в той же Англии они могли бы претендовать даже на роль парламентариев-заднескамеечников. Однако в условиях революционной России политик типа Троцкого неизбежно должен был потерпеть поражение, а типа Ленина и Сталина — одержать победу.

Крупская чувствовала, что Троцкому верх не одержать. И не спешила присоединиться к, в общем чуждому ей, лагерю оппозиции. Однако в начале 1925 года, вскоре после снятия Троцкого с поста главы военного ведомства, Зиновьев и Каменев наконец поняли, что Сталин медленно, но верно уменьшает их роль в принятии действительно важных решений. Закадычные друзья увидели, что их большинство по отношению к генсеку в руководящей «тройке» уже ничего не значит, поскольку Сталин расставил своих людей в ЦК. Зиновьев и Каменев решили объединиться с опальным Троцким и дать бой Сталину и его сторонникам. Местом сражения был избран XIV съезд партии, проходивший в Москве с 18 по 31 декабря 1925 года. Первоначально съезд планировалось провести в Ленинграде, где Зиновьев мог опереться на преданную ему местную парторганизацию. Однако сталинское большинство ЦК настояло на переносе съезда в столицу под предлогом, что в противном случае будет парализована работа правительственных органов. Крупская на этот раз поддержала так называемую «новую оппозицию» Сталину. Однако во время съезда на стороне Зиновьева и Каменева, кроме ленинградской делегации, почти никто не выступил. Ведь подавляющее большинство делегатов назначалось аппаратом генерального секретаря, и свободные выборы даже в партии уже успели превратиться в фикцию. Троцкий, видя безнадежность положения, не стал выступать на съезде с речью. Крупская же была среди выступавших и подверглась откровенной обструкции со стороны сталинистов.

Ее речь замечательна во многих отношениях. Надежда Константиновна для начала заявила: «В прежние времена наша партия складывалась в борьбе с меньшевизмом и эсерством, в спорах с ними у членов партии складывалось убеждение, что именно большевистская линия — наиболее правильная линия. Теперь, товарищи, мы живем в других условиях… Конечно, в борьбе с меньшевиками и эсерами мы привыкли крыть наших противников, что называется, матом, и, конечно, нельзя допустить, чтобы члены партии в таких тонах вели между собой полемику».