Александр Боханов - Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец

В письме супруге Юсупов подчеркнул фразу: «Ни слова никому о том, что я пишу, т. е. о наших занятиях», а в конце добавил: «Скажи моей матери, прочитай ей мое письмо». Не только жена, но и Зинаида Юсупова была осведомлена о намерении своего отпрыска.

Ментор князя Маклаков настаивал: подготовку надо «провести в строжайшей тайне». Юсупов с этим был согласен, конспирировал, но все ухищрения оказались напрасными. Страстный ненавистник «грязного Гришки» Пуришкевич обо всем раструбил. Позднее Маклаков вспоминал: «За несколько дней до убийства ко мне пришла думская журналистка М.И. Бекер. “Знаете ли Вы, — спросила она, — что Распутин будет скоро убит?” Я сделал вид удивленный. “Я имею определенные данные: убийство состоится в доме Юсупова, в нем участвуют сам Юсупов и Великий князь Дмитрий Павлович” — “Кто Вам это наплел?” — “Пуришкевич”».

Оказалось, что «твердокаменный монархист», давно страдавший тяжелым недугом — «реченедержанием», — рассказал о намечаемой акции в думской комнате для журналистов! Маклаков от такого неожиданного известия просто на какое-то время онемел. Он немедленно встретился с главным организатором. «Я рассказал об этом Юсупову. Он был потрясен и заговорил со мной другим тоном: “Я больше не могу; если бы вы знали, как мало мне помогают мои сотрудники по этому делу! Я все должен делать один”». Несчастный! Как ему трудно приходилось!

Вскоре выяснилось, что Маклаков не будет лично участвовать в «акте возмездия». Адвокат узнал, что его присутствие в доме Юсупова в момент убийства нежелательно, потому что этому воспротивился Великий князь Дмитрий Павлович, считавший, что к делу не следует привлекать «политически левые элементы», так как «убийство затеяно истинными монархистами для спасения Монархии и что участие кадета придало бы ему совершенно иной характер». Проще говоря, только истинные ревнители «монархизма» должны были убивать во имя «Монархии» человека, которого так ценил Монарх и который не раз спасал жизнь Наследнику Престола! Подобная «философия» не казалась участникам абсурдной.

Маклаков в «деле спасения Монархии» личного участия не принимал и накануне отбыл в Москву «читать лекцию». Но содействие он все-таки оказал. Именно он дал Юсупову коробочку с гранулами цианистого калия, которым Феликс должен был отравить ненавистного ДругаЦарской Семьи. Уже в эмиграции Василий Маклаков признался, что вместо яда дал Юсупову простой аспирин, чем и объяснил удивительную невосприимчивость Распутина к действию якобы смертоносной отравы.

План убийства не блистал изобретательностью. Феликс решил пригласить Распутина к себе в гости и там покончить с ним «раз и навсегда». Повод для приглашения: намерение жены Феликса Ирины познакомиться с Григорием, которая с ним знакома не была. Утверждение о намерении встречи являлось ложью. Сама Ирина в тот момент находилась в Крыму, не было в Петрограде и родителей Феликса.

Сам главный организатор намеревался на следующий же после убийства день отбыть к семье в Крым. Своей супруге он послал депешу, где просил: «Пришли 16-го мне телеграмму, что ты заболела и просишь меня приехать в Крым — это необходимо».

О недобрых намерениях относительно Распутина в окружении Царицы стало известно еще накануне. Вырубова вспоминала: «Днем 16 декабря Государыня послала меня к Григорию Ефимовичу с поручением, никак не связанным с политикой — отвести ему икону, привезенную Ею из Новгорода. Я оставалась (у него) минут 15, слышала от него, что он собирается поздно вечером ехать к Феликсу Юсупову знакомиться с его женой Ириной Александровной. Хотя я знала, что Распутин часто виделся с Феликсом Юсуповым, однако мне показалось странным, что он едет к ним так поздно. Но он ответил мне, что Феликс не хочет, чтобы об этом узнали его родители. Когда я уезжала, Григорий Ефимович сказал мне странную фразу: “Что еще тебе нужно от меня? Ты уже все получила”. Вечером я рассказала Государыне, что Распутин собирается к Юсуповым знакомиться с Ириной Александровной. “Должно быть, какая-то ошибка, — ответила Государыня, — так как Ирина в Крыму и старших Юсуповых нет в городе”».

Последняя встреча Венценосцев с Григорием Распутиным состоялась за две недели до его убийства, 2 декабря. В Царском дневнике есть фразазатот день: «Вечер провели у Ани в беседе с Григорием». Эта встреча закончилась совершенно необычно. Вырубова вспоминала: «Когда Их Величества встали, чтобы проститься с ним, Государь сказал, как всегда: “Григорий, перекрести нас всех”. “Сегодня Ты благослови меня”, - ответил Григорий Ефимович, что Государь и сделал. Чувствовал ли Распутин, что он видит Их в последний раз, не знаю.» Этого никто не знал из окружающих, но предчувствие скорой смерти не оставляло Григория Распутина весь последний период земной жизни.

Царь вместе с Сыном 4 декабря отбыл в Могилев. Александра Федоровна осталась в Царском Селе и еще несколько раз виделась с Григорием. Об этих встречах Она всегда подробно сообщала Супругу. 6 декабря писала: «Мы провели вчерашний вечер уютно и мило в маленьком домике (у Вырубовой. — А.Б.). Милая большая Лили (Ден. — А.Б.) тоже пришла туда попозднее, а также Муня Головина. Он (Распутин. — А.Б.) был в хорошем, веселом настроении. Видно, что он все время думает о Тебе и что все теперь пойдет хорошо».

К тому времени план убийства Распутина был уже в общем и целом готов. Нужно было «доработать» лишь отдельные «детали».

Местом проведения «акции» Феликс Юсупов избрал родительский дом. «Я решил принять Распутина в помещении, которое только что было оборудовано в подвале. Арки разделяли его на две части. Большая служила столовой, из другой выходила винтовая лестница, поднимавшаяся в мои комнаты на первом этаже; на половине дороги была дверь, выходившая во Двор. Этот зал с двумя маленькими окнами, выходившими на уровне земли на набережную Мойки. Стены были из серого камня, пол гранитный. Три большие красные вазы китайского фарфорауже украшали ниши в стене. Из кладовых принесли выбранные мною предметы: старинные стулья резного дерева, обитые почерневшей от времени кожей, массивные дубовые кресла с высокими спинками, маленькие столики, покрытые цветной материей, кубки из слоновой кости и множество других предметов художественной работы».

Утонченный эстет желал, чтобы место преступления было обставлено «изысканно». «Я до сих пор вижу во всех подробностях убранство этой комнаты и, особенно, шкаф эбенового дерева с инкрустациями, содержащий целый лабиринт маленьких стекол, бронзовых колонок и потайных ящичков. На этом шкафу стояло распятие из горного хрусталя и гравированного серебра великолепной итальянской работы XVI века. (Распятие — работа великого итальянского мастера Бенвенуто Челлини — стоило целое состояние. — А.Б.). Большой камин из красного гранита был украшен золочеными чашами, старинными майоликовыми блюдами и скульптурной группой из слоновой кости. На пол расстелили большой персидский ковер, перед шкафом с лабиринтом, шкуру огромного белого медведя».