Рудольф Баландин - Маленков. Третий вождь Страны Советов

Да, много из того, что прежде могло раздражать или возмущать, что казалось ошибками Сталина и созданной им системы, со временем приходится обдумывать заново. Для правящей партии в мирное спокойное время наступает пора самых тяжелых испытаний. К ней примазываются пройдохи, карьеристы, бездари. И здесь многое зависит от руководителя.

«Именно Хрущев, — утверждал Бенедиктов, — начал избавляться от людей, способных твердо и до конца отстаивать свои взгляды. Многие сталинские наркомы, привыкшие говорить в лицо самую горькую правду, постепенно уходили со своих постов. А те, кто оставался, превращались, за редким исключением, в умных царедворцев, прекрасно сознававших всю пагубность хрущевских «начинаний», но считавшихся со сложившейся расстановкой сил и тем, кто ее в конечном счете определял…

Так уж устроен мир: обычно выделяют и приближают к себе людей, родственных по духу, по отношению к работе, жизни. Человек глубокого аналитического ума, решительный, волевой и целеустремленный, Сталин поощрял такие же качества и у своих подчиненных, испытывая очевидную симпатию к людям твердых и независимых суждений, способным отстаивать свою точку зрения перед кем угодно, и, наоборот, недолюбливал малодушных, угодливых…

Приходилось, правда, довольно редко, возражать Сталину и мне. Спорить с ним было нелегко, и не только из-за давления колоссального авторитета. Сталин обычно глубоко и всесторонне обдумывал вопрос и, с другой стороны, обладал тонким чутьем на слабые пункты в позиции оппонента. Мы, хозяйственные руководители, знали твердо: за то, что возразишь «самому», наказания не будет, разве лишь его мелкое недовольство, быстро забываемое, а если окажешься прав, выше станет твой авторитет в его глазах. А вот если не скажешь правду, промолчишь ради личного спокойствия, а потом все это выяснится, тут уж доверие Сталина наверняка потеряешь, и безвозвратно. Потому и приучались говорить правду, невзирая на лица, не щадя начальственного самолюбия».

Такой была обстановка на вершине власти в СССР во время сталинского руководства.

Тому, кто никак не способен отрешиться от внедренных в сознание антисоветских стереотипов, остается посоветовать обратиться к неопровержимым фактам. Сталинское умение управлять партией и государством доказало свою эффективность и в мирное, и в военное время.

Сейчас принято сваливать все недостатки СССР на Сталина и созданную им партийно-государственную систему. Но, может быть, следует, хотя бы ради исторической справедливости, обратить внимание прежде всего на достоинства? Не потому ли наша страна потерпела сокрушительные поражения, когда отрешилась именно от всего наилучшего, что было достигнуто в сталинскую эпоху?

Хотелось бы выяснить, как и почему так произошло. Необходимо извлекать пользу из уроков истории. А для этого наилучший материал предоставляет недолгий, но чрезвычайно важный «переходный» период, когда верховная власть в стране перешла от Сталина к Хрущеву. А между ними было время правления Маленкова.

Что происходило с 1952 по 1955 год в руководстве СССР? Главнейшие события: XIX съезд ВКП(б), возвышение Г. М. Маленкова, смерть Сталина, борьба за власть отдельных групп и личностей, поражение Маленкова и победа Хрущева.

А теперь — простой вопрос, который почему-то обсуждается редко и вяло: чем объяснить жесточайшую борьбу за власть в тот период? А ведь она стоила жизни немалому числу людей, сокрушила отдельные судьбы. Но ради чего? Чем уж так привлекательна эта самая власть в конкретных условиях конкретной страны?

Расхищать и присваивать национальные богатства в тех условиях было трудно и опасно: существовал достаточно строгий партийный, общественный и государственный контроль над их использованием. Коррупция если и существовала, то в ничтожных масштабах (по нынешним меркам), а видимая разница между богатыми и бедными была невелика.

Современный гражданин буржуазно-демократической России скорее всего ответит: они дрались прежде всего за привилегии и всяческие блага, положенные высшей номенклатуре. К тому же среди них, мол, были честолюбцы, которых привлекала роль вождя народов и связанные с ней непомерные восхваления, а то и поклонение масс.

Действительно, как показали последующие события, Н. С. Хрущев упивался властью со всей страстью (чем способствовал своему свержению). Но в период, о котором идет речь, ни он, ни кто-либо другой не имели ни малейших оснований претендовать на тот авторитет, который приобрел Сталин за долгие годы управления страной. Во всяком случае, ни Маленков, ни Берия не отличались болезненным честолюбием. Оно характерно для тех, в ком развит комплекс неполноценности и затаенных обид. Подобному деятелю приходится ради карьеры унижаться, лицемерить, играть роль простачка, в душе накапливая злобу. Так было с Хрущевым. Но это лишь частный случай, только и всего.

О привилегиях партийно-государственной номенклатуры в сталинское время могу с полной определенностью рассказать, ссылаясь на свой опыт. После Великой Отечественной войны я, школьник из подмосковного Монино, приезжая в столицу, заглядывал в гости (подгадывая на обед) в семью Н. М. Шверника, старого знакомого моего отца. Николай Михайлович занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Принимали они (жена Мария Федоровна и дочь Людмила) меня, как родного, непременно угощали.

Жили они в доме на Берсеневской набережной. Его называли Домом правительства. Там обитали многие высшие номенклатурные работники страны. Во двор вход был свободным. В подъезде сидела консьержка. Ей надо было сказать, к кому идешь. Она справлялась по телефону и пропускала. На этаже дежурили двое в штатском. Квартира «президента страны» (если говорить по-нынешнему) состояла из трех просторных комнат. Убранство простое, без особых украшений. Помню, с большим удовольствием ел куриный бульон с пирожками, глодал куриную ножку, заедая картошкой, пил компот.

Конечно, мы ели скромнее (время было голодное), а жили втроем в небольшой комнатке (в нашей тесноватой четырехкомнатной коммуналке размещалось три семьи, всего — 9 человек). Однако я прекрасно понимал, что по своему положению в обществе Николай Михайлович по праву занимает хорошую квартиру и питается лучше нас.

Вот какие привилегии были у тех, кто стоял на высших ступенях власти в Советском Союзе. В те времена у немалого числа крупных ученых, военачальников или руководителей среднего звена бытовые условия были не хуже, а то и лучше, чем у Шверников. Кстати замечу: его жена оказывала помощь детским домам (в прессе об этом не писали), а дочь работала инженером-радиотехником, а позже налаживала в нашей стране цветное телевидение.