Александр Яковлев - Омут памяти

Сегодня многие из лагерных детей уже в преклонном возрасте. Их родители не дожили до перемен, которыми живет Россия. И недалеко то время, когда обездоленные Сталиным сироты останутся единственными живыми свидетелями преступлений режима. А потом и они уйдут. В архиве Комиссии по реабилитации немало писем от бывших маленьких узников. Они пишут, что и по сей день им снятся по ночам кошмары ГУЛАГа, что и по сей день они мечтают о детстве и продолжают искать своих родителей.

Если обратиться к самым первым именам и фамилиям в детском расстрельном реестре, то начинать надо с расстрела в ночь с 16 на 17 июля 1918 года детей царя Николая II и его семьи в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Расстрел царя и его детей одобрило правительство Ленина. Потом оно одобрит еще миллионы убийств.

В 1919 году в Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым, в том числе и детей. В мае 1920 года газеты сообщили о расстреле в Елисаветграде четырех девочек 3–7 лет и старухи матери одного из офицеров. "Городом мертвых" называли в 1920 году Архангельск, где чекисты расстреливали детей 12–16 лет.

Активно использовалась большевиками практика детского заложничества в борьбе против крестьян, пытавшихся оказать сопротивление аграрно-крестьянской политике режима в 1918–1922 годах. С осени 1918 года началось создание концентрационных лагерей, большинство узников которых составляли члены семей "бунтовщиков", взятых в качестве заложников, включая женщин с грудными детьми.

"Мы содрогаемся, — пишет патриарх Тихон, — что возможны такие явления, когда при военных действиях один лагерь защищает свои ряды заложниками из жен и детей противного лагеря. Мы содрогаемся варварству нашего времени…"

За детьми Николая II последовали в разные годы и дети убийц.

Были расстреляны два сына Рютина, сын Зиновьева, два сына Каменева, убиты сыновья Троцкого, бесследно исчезли два сына Пятакова. Отцы расстрелянных были подельниками Ленина по преступлениям и впоследствии пожинали то, что посеяли.

Общее число ликвидированных по всей стране в 30 — 40-е годы крестьянских хозяйств превысило 5 миллионов. С учетом того, что крестьянские семьи состояли в среднем из 5–7 человек, среди которых половина были дети, можно представить масштабы преступлений режима против детей. В государственных и ведомственных архивах полно писем о том, какому варварскому отношению подвергались крестьянские семьи, изгоняемые из своих родных мест. По наивности большинство этих писем адресовалось тем людям, которые и возглавляли террор. Приведу одно из них — председателю ЦИК СССР Калинину о высылке семей из Украины и Курска:

"Отправляли их в ужасные морозы — грудных детей, беременных женщин, которые ехали в телячьих вагонах друг на друге, и тут же женщины рожали своих детей…; потом выкидывали их из вагонов, как собак, а затем разместили в церквах и грязных, холодных сараях, во вшах, холоде и голоде, и здесь находятся тысячи брошенных на произвол судьбы, как собаки, на которых никто не хочет обращать внимания…"

Имеются тысячи свидетельств того, как жили сосланные семьи. Алданский район, спецпоселок "Бушуйка", 1930–1931 годы. В поселке — 3306 человек, из них — 1415 детей в возрасте до 14 лет. В течение восьми месяцев умерло 184 малыша в возрасте до 5 лет. Поселок перенес эпидемию сыпного и брюшного тифа. Умерли еще сотни детей и взрослых.

В мою комиссию поступают письма, в которых рассказывается о трагической судьбе малолетних "членов крестьянских дворов". Вот что пишет Мария Базих:

"В 1931 г. 12 апреля арестовали моего мужа… 14 мая меня выслали… Ничего не дали с собою. Голых и босых, голодных, с детьми малыми. Отправили в Нарым — 6 ребятишек и беременная сама 8 месяцев. На север, Нарымский край, Нововосюганский район, по Восюгану на баржах. Выгрузили в болото, не было никакой постройки. Там дети и люди гибли как мухи от голода и холода. Там и мои дети погибли. За что, кто даст на этот вопрос ответ… Какие муки мы перенесли и кары".

Таких писем тысячи, их авторы — живые свидетели произвола. Одним из поводов к очередному ужесточению уголовного законодательства в отношении детей стало письмо Ворошилова от 19 марта 1935 года, направленное на имя Сталина, Молотова и Калинина. Девятилетний подросток напал с ножом на сына заместителя прокурора Москвы Кобленца. Ворошилов недоумевал: почему бы "подобных мерзавцев" не расстреливать? Неужели нужно ждать, пока они вырастут в еще больших разбойников?

Откликаясь на просьбу о расстреле "подобных мерзавцев", ЦИК и СНК СССР 7 апреля 1935 года издают постановление "О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних". В нем сказано: "Несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания". В связи с этим на местах возник вопрос о возможности применения высшей меры наказания. Разъяснение Политбюро от 20 апреля 1935 года подтверждало, что к числу мер уголовного наказания относится также и высшая мера (расстрел).

В годы Отечественной войны гитлеровцы гнали детей в одну сторону — в Германию, а сталинцы в другую — в Среднюю Азию, Казахстан, на восток. В дальние края поехали дети немцев, чеченцев, калмыков, ингушей, карачаевцев, балкарцев, крымских татар, болгар, греков, армян, турок-месхетинцев, курдов, а после войны — украинцев, эстонцев, латышей, литовцев. В первые годы жизни на новых местах смертность среди переселенцев достигала 27 процентов в год, в основном это были дети.

Горькую чашу переселенца пришлось испить калмыцкому поэту Кугультинову. Он был определен в счетоводы. Однажды получил задание провести инвентаризацию в Доме младенца Норильского лагеря.

"Переступил порог, — вспоминает Кугультинов, — дети. Огромное количество детей до 6 лет. В маленьких телогреечках, в маленьких ватных брючках. И номера — на спине и на груди. Как у заключенных. Это номера их матерей. Они привыкли видеть возле себя только женщин, но слышали, что есть папы, мужчины. И вот подбежали ко мне, голосят: "Папа, папочка". Это самое страшное — когда дети с номерами. А на бараках: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство".

Закончилась война с фашизмом, но Сталин продолжал выселять жен и детей "врагов народа" из Ленинграда, Москвы, Прибалтики и других регионов. Снова "выселенцы" и "спецпереселенцы". В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года спецпоселенцы становились вечными — без права возврата на прежние места жительства. В совместной директиве МВД СССР и Прокуратуры СССР от 16 мая 1949 года говорилось, что все дети спецпоселенцев, проживающие в спецпоселении вместе с родителями (родственниками), подлежат зачислению на вечное поселение.