Андрей Коренев - Кадетская история

— Я вам дам — укоротилась! Крошкин!

— Я!

— У вас тоже укоротилась?

— Так точно!

Офицер был в бешенстве… Командир роты совещался с офицерами долго. Надо было найти и выгнать из училища зачинщика безобразия и восстановить шинели. Вызвать родителей, и под угрозой увольнения их сыновей, заставить купить новые, уставной длины.

Каждый командир взвода по несколько раз побеседовал с каждым из воспитанников. Те писали объяснительные, и преданно глядя в глаза, убеждали офицеров, что так оно и было. Встал, проснулся, одел, а она укоротилась! Не было ни зачинщиков, ни виноватых. А на следующий день, в целях поддержки настоящих кадет четвертой роты и чтобы не прослыть крестами, неожиданно укоротились шинели в пятой и шестой ротах. И тоже ни крайних, ни виноватых.

Первые родители суворовцев, которые жили недалеко от Уссурийска, приехали в ближайшие выходные. Суворовцы, что были из дальних регионов, с тоской думали, как объяснять родителям, зачем их вызывают… Однако все благополучно разрешилось благодаря суворовцу Обручеву, отец которого служил начальником тыла одной из воинских частей. Он недовольно покряхтел, отругал сына, и привез несколько черных шинелей большого размера. Дальше было делом смекалки и техники. Самый высокий суворовец нашил на одну из привезенных шинелей алые погоны и петлицы, а свою укороченную отдал следующему по росту. Тот свою следующему по росту, и так далее. В итоге, когда командир роты провел строевой смотр на предмет восстановления шинелей, к его огромному удивлению рота стояла без нарушений, все шинели были уставной длины. И никто из офицеров не обратил внимания, что рукава на этих шинелях немного длинноваты, и что в расположении осталось висеть несколько маленьких шинелей, явно укороченных. Зато в увольнения все ходили как кадеты, и у каждого над сапогами алели красные полоски…

А самодовольно улыбающегося майора Руденкова все-таки решили наказать. Слишком уж на его лице сквозило чувство победы над кадетами. В день, когда он остался ответственным, во время вечерней поверки, два кадета по общему решению покинули строй, а за них должны были ответить их товарищи. Пока Таракан проводил поверку, рисковая двоица проникла в канцелярию, где висела шинель майора, и обрезала ее по самое мужское достоинство. На это ушло совсем немного времени, потому что не было необходимости резать ровно и подпаливать бахрому. Сойдет и так…

Утром суворовцев разбудил взбешенный рев майора, надевшего шинель, чтобы выводить роту на зарядку. Крайних найти не удалось, потому что вечером шинель Таракана была в полном порядке, что сам Руденков отчетливо помнил, а в том, что все суворовцы были на вечерней поверке, подтверждала личная роспись майора… Ну, а ночью, он находился в канцелярии безотлучно. Свою шинель, которая тоже укоротилась непонятным образом, Руденков восстанавливал сам…

— Взвод! Становись! — скомандовал вице-сержант Хилев, и поторопил суворовцев, — Давайте быстрее!

— Кадеты! Строимся! — крикнул я зазевавшимся друзьям, и вдруг натолкнулся на негодующий взгляд Таракана, грозно надвигающегося на меня.

— Товарищ суворовец! Как вы назвали товарищей?! — прищурился командир взвода, — Кадетами?

Вытянувшись перед взводным, я стиснул зубы.

— Я вас, суворовец Коренев спрашиваю, как вы назвали своих товарищей? Вы что? Кадет? Что молчите? Кадет?

— Так точно, товарищ майор! Я — кадет! — гордо подняв голову, твердо взглянул я в лицо командиру.

— Что-о? — от подобной наглости у майора перехватило дыхание, — Взвод! Становись!

Суворовцы замерли перед командиром ровным строем, напряженно глядя перед собой.

— Это что за гниль из вас поперла! Хилев! Это что за штучки? Откуда это у вас? Вы хоть понимаете, что кадеты — это царские прихвостни, детишки богатых дворян, которые воевали против Красной армии! Они создали даже свою партию, партию кадетов, которая вела борьбу против большевиков! Вы что, не понимаете, у вас с ними нет ничего общего!

Взвод молчал, но майор кожей чувствовал, как в воздухе возникло мощное напряжение несогласных с ним суворовцев. Эту антисоветчину ему, как опытному офицеру-воспитателю, необходимо было выбить из еще юных голов.

— Суворовец Коренев!

— Я! — как струна вытянулся я.

— Вы суворовец? — навис над ним воспитатель.

— Так точно! Суворовец! — звонким голосом проорал я.

— Во-от! Молодец! — довольно заулыбался Таракан, — Теперь скажи своим товарищам, что ты не кадет, и больше никогда так не называй своих друзей!

Я молчал, напряженно глядя перед собой, словно не слышал распоряжения своего начальника. Тот недовольно нахмурился.

— Ну?! Говорите! Что вы молчите? Повторяйте за мной — я-не-ка-дет!

— Я-ка-дет! — твердо и гордо произнес я и взвод облегченно вздохнул.

— Вы что, ничего не поняли! — сорвался на крик Таракан, — Вы не кадеты! Хилев! Вы кадет?

— Так точно, товарищ майор! Кадет! — глядя прямо перед собой куда-то в пустоту, гаркнул вице-сержант.

— И я, суворовец Карамышев — кадет! — пришел на выручку товарищам Карамышев.

— И я — кадет! — произнес суворовец Ганза.

— И я!

— Я — кадет!

Антисоветчина неслась по рядам суворовцев, отчего у майора отвисла челюсть.

— Молчать! Вы — суворовцы! Кадеты — это негодяи!

— Товарищ майор! Кадетами были декабристы Рылеев и Бестужев! Фельдмаршал Кутузов! — возмущенно произнес суворовец Крошкин.

— Адмиралы Ушаков, Нахимов! — присоединился Ганза.

— Крузенштерн, Беллинсгаузен — кадеты! — продолжил Коренев.

— Знаменитый летчик Нестеров — кадет!

— Кадетом был Владимир Даль, составивший знаменитый словарь!

— Трехлинейная винтовка Мосина! Мосин — кадет!

— Первый самолет создал кадет Александр Можайский!

— Кадетами были художник Верещагин, композиторы Римский-Корсаков, Скрябин!

— Мол-чать! Мол-чать! — закричал майор, — Я вам устрою Римского с дружками Корсаковым и Скрябиным! На плац! Я вам всю вашу дурь выбью! Ишь, что удумали! Вы — суворовцы!!! В честь знаменитого полководца Александра Васильевича Суворова!

— Товарищ майор! А не подскажите, Суворов большевикам служил, или царю? — не удержался Ветошкин.

— Я вам, товарищ суворовец, — с ненавистью глядя на него, ответил Таракан, — за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в том, что вы задали вопрос, не спросив на то моего разрешения, объявляю два наряда вне очереди!

— Есть два наряда вне очереди! — с трудом сдерживая улыбку, рявкнул тот.

— Что удумали!? Кадеты… я вам всю дурь выбью! Два часа строевой подготовки! Вместо отдыха!

Взвод маршировал так, как не ходил никогда. Раз! Раз! Раз, два, три! Левой! Левой! Печатая шаг, суворовцы шли ровными рядами, со всех сил вбивая свои сапоги в асфальт плаца. Шли так, словно осознавая свою исключительность, что это они — будущие генералы и полководцы, путешественники и изобретатели, писатели и художники! Они шли и нельзя было не залюбоваться их выправкой и каким-то особым юношеским гонором, который был написан на их лицах, был в их движениях, который кричал о том, что никто и никогда не сможет сломить их характер, потому что им есть на кого равняться и у кого учиться любви и преданности Родине… Они осознавали свою причастность к огромному и дружному кадетскому братству, которое имеет вековые традиции и обычаи, своих героев и великих людей, с кого можно и нужно брать пример, и кем они гордились!