Екатерина Цимбаева - Агата Кристи

Из оставшихся романов в восьми убийцами оказываются настоящие сумасшедшие или крайне необычные убийцы, чьи мотивы соответственно неадекватны — дешевый и, к сожалению, нечестный прием. Может ли автор со здоровой психикой проникнуть в нездоровое мышление? можно ли счесть такое проникновение верным, имеющим художественную и гуманную ценность? И столько же — восемь — романов описывают преступления из мести, глубоко оправданной или вовсе не оправданной. Такое соотношение показательно: деньги и статус — наиболее «приличные» поводы для убийств в хорошем обществе, страсти любого рода воспринимаются в Англии не столь одобрительно!

По сути, все детективы Агаты Кристи (и даже лучшие их экранизации) — интеллектуальные игры для людей с хорошим вкусом, не требующих эмоциональной встряски. Но неужели их сотни миллионов? это было бы слишком прекрасно…

Классические детективы Агаты Кристи можно разделить на три периода по времени создания. Первый — до 1932 года, когда она пробовала силы во всех жанрах, но создала единственный шедевр — «Убийство Роджера Экройда». Кроме него, к классическим детективам этой поры относятся «Убийство на поле для гольфа», «Тайна Голубого поезда», «Убийство в доме викария» и «Загадка Ситтафорда». Как своим первенцам, она уделила им некоторое место в воспоминаниях, оценивая в высшей степени критично:

«„Убийство на поле для гольфа“ лежало чуть-чуть в стороне от шерлок-холмсовской традиции и было навеяно, скорее всего, „Тайной желтой комнаты“. Оно исполнено в весьма высокопарном, несколько даже вычурном стиле. Думаю, „Убийство на поле для гольфа“ — умеренно удачный образчик такого рода литературы, весьма мелодраматичной».

«Я терпеть не могла „Тайну Голубого поезда“, но я ее все же дописала и отправила издателям. Ее раскупили так же быстро, как предыдущую. Я должна была бы радоваться — но, надо сказать, этой книгой я никогда не гордилась… Перечитывая ее, вижу, как она банальна, напичкана штампами, вижу, что сюжет ее неинтересен. Многим, к сожалению, она нравится».

(Почему «к сожалению»? скорбь о читательском безвкусии?)

«Перечитывая „Убийство в доме викария“, я не испытываю уже такого удовлетворения, как прежде. В книге слишком много персонажей и побочных сюжетных линий. Но основа сюжета — добротная. Деревня кажется мне совершенно реальной — таких деревень существует множество, даже и сейчас. Молодые горничные из сиротских приютов и вышколенные слуги, делающие карьеру, исчезли, но приходящие служанки, сменившие их, так же естественны и человечны — хоть, надо признать, по части обученности им далеко до своих предшественников».

И только «Роджер Экройд» заслужил одобрение создательницы:

«Мне удалось найти тогда отличный ход… Идея мне понравилась, и я долго размышляла над ней. Конечно, многие считают, что и „Убийство Роджера Экройда“ — надувательство; но если они внимательно прочтут роман, им придется признать, что они не правы. Небольшие временные несовпадения, которые здесь неизбежны, аккуратно упрятаны в двусмысленные фразы: доктор Шеппард, делая записи, как бы сам находит удовольствие в том, чтобы писать только правду, но не всю правду».

О «Загадке Ситтафорда» нет ни слова — он пришелся на смутный период ее жизни.

Второй и самый плодотворный период ее творчества — от 1932 до 1965 года, когда она написала 41 классический детективный роман (плюс три триллера и «Испытание невиновностью»), в том числе те, что вышли посмертно как последние о Пуаро и мисс Марпл — «Занавес» и «Спящее убийство». Бесполезно пытаться подсчитать, сколько среди них шедевров, сколько превосходных и просто очень хороших детективов гораздо выше среднего уровня. Но можно утверждать, что явных неудач среди них нет (разве только «Хикори Дикори Док»?), а таким длинным потоком выдающихся произведений мало кто из авторов любого жанра и времени может похвастаться! В ее собственных воспоминаниях уцелели от этого времени всего несколько книг, да и то «Загадка Эндхауза» упомянута лишь как «книга, оставившая по себе столь незначительное впечатление, что я даже не помню, как писала ее. Может быть, я детально разработала ее сюжет гораздо раньше, что делаю очень часто и из-за чего порой не могу припомнить, когда книга была написана, а когда опубликована».

Делая общий обзор всего созданного до 1965 года, писательница призналась:

«Из моих детективных книг, пожалуй, больше всего я довольна двумя — „Кривым домишком“ и „Испытанием невиновностью“. К своему удивлению, перечитав недавно „Двигающийся палец“, я обнаружила, что он тоже недурен. Великое испытание перечитывать написанное тобой семнадцать-восемнадцать лет назад. Взгляды меняются, и не все книги это испытание выдерживают. Но иные выдерживают».

В предисловии к «Кривому домишку» она вспоминала:

«Эта книга — одна из самых моих любимых. Я вынашивала ее долгие годы, обдумывая, отшлифовывая и повторяя про себя: „Вот наступит день, будет у меня много времени, появится желание поработать в свое удовольствие, и я начну ее писать“. Писать „Кривой домишко“ было для меня сплошным удовольствием». Интересно, что ей так в нем нравилось — фигура преступника? вероятно, ибо ничем иным роман не выделяется. Но показательно, что с таким преступником она не решилась столкнуть ни Пуаро, ни мисс Марпл, а выбрала расследователем случайное лицо. Еще ей нравился роман «Карты на стол», не упомянутый в «Автобиографии», но охарактеризованный в предисловии к нему самому как «одно из наиболее любимых дел Эрюоля Пуаро». В нем ее явно привлекла идея «чисто психологического подхода», который «сразу же и окончательно исключает элемент неожиданности», но «ничуть не снижает интереса к действию».

И это правда.

С облегчением можно узнать, что свой истинный шедевр, непревзойденный по идее и исполнению, она и сама оценивала по достоинству!

«Я написала „Десять негритят“, потому что меня увлекла идея: выстроить сюжет так, чтобы десять смертей не показались неправдоподобными и убийцу было трудно вычислить. Написанию книги предшествовал длительный период мучительного обдумывания, но то, что в конце концов вышло, мне понравилось. История получилась ясной, логичной и в то же время загадочной, при этом она имела абсолютно разумную развязку: в эпилоге все разъяснялось. Книгу хорошо приняли и писали о ней хорошо, но истинное удовольствие от нее получила именно я, потому что лучше всякого критика знала, как трудно было ее писать».

Но гораздо больше внимания она уделила истории создания детектива на древнеегипетскую тему «Смерть приходит в конце», написанного во время войны по совету близкого друга, профессора-египтолога Глэнвила: