Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Я постаралась прекратить этот спор: пускай ищет кого-то другого, а сама остается всю жизнь львицей. Мы — женщины средних лет, о чем нам нередко напоминал Карлос. Муни сама вправе была решать, сводничать для гуру или нет. Флоринда также была свободна совершить самоубийство или жить со счетами в банке Монако.

Независимо от того, как это происходит в животном мире, я уверена: что хорошо для гуся, не подходит человеку, но Карлос запретил quid pro quo [50] Одно вместо другого (лат.). — Примеч. ред. . Мои опыты с застенчивыми девами, а также с Саймоном и Гвидо мне это доказали.

Я вспомнила одну из моих последних встреч с Карлосом. Он обнял меня с мрачным видом, его карие глаза сверкнули. — Что ты будешь делать, когда… если … я уйду?

— О чем ты говоришь?

— Если ты не отправишься со мной в Бесконечное? У меня нет никаких гарантий, piernudas , что ты не пойдешь трахать своего старого друга Джона.

— Джона! Не смеши!

— Тебе нужно все предусмотреть, chica , ты должна хорошенько подумать. Хочешь после нагваля иметь мастурбирующего в тебе летуна ?

Я с ужасом посмотрела на него: сейчас он пугал меня жуткими «историями на ночь глядя», прямо как из плохого научно-фантастического сериала. Я представила совокупляющегося со мной Джона с лицом, как у насекомого. Но почему? Я точно знала, что потребность Карлоса Кастанеды в контроле была просто огромной, поэтому он хотел получить от меня обет вечной верности, вплоть до могилы.

Он хотел умереть, зная, что никакой другой мужчина не поимеет меня. И некоторые женщины-воины дали ему или себе этот обет, поклявшись никогда не прикасаться к мужчине, если только он не избран женщиной- нагвалем .

Карлос хотел, чтобы моя с ним история не заканчивалась. Я любила его и продолжаю по-прежнему любить. Противоречивость Карлоса: нежность и тирания, принуждение ко лжи и обжигающая любовь к истине — делала его глубоко… человеческим .

Через несколько месяцев после смерти Карлоса у нас произошла ссора с Муни. Я уже не помню причины, но это произошло после оскорбительного для меня телефонного разговора.

В тот же вечер я нашла на своем крыльце дюжину роз из оранжереи с длинными стеблями, белых с бледно-розовыми лепестками, самых дорогих, каждая в баночке с водой. Я ненавидела эти цветы, потому что они казались мне похожими на все, что не было связано с магией: они находились «в западне родственных связей между собой» и выглядели безжизненными — у них не было никакого запаха. Но, видимо, своей дороговизной они должны были продемонстрировать высокую степень раскаяния.

Я занесла их в дом, не представляя, что с ними делать, и не стала звонить Муни, чтобы поблагодарить ее.

Она позвонила на следующий день и была в истерике:

— Ты не позвонила мне! Я подумала, что ты их выбросила. Поэтому сегодня в половине седьмого пришла к твоему дому и перерыла весь мусор, чтобы их найти!

— Прости, что не позвонила. Спасибо за розы. Но я не могу с тобой разговаривать. Розы не на помойке.

Жестоко оскорбленная женщина рылась в моем мусоре. И даже если она это придумала, все равно отвратительно. (Однажды вся наша группа рассердилась на парочку, рывшуюся в их мусоре.)

— Послушай, Муни, я должна сказать тебе что-то очень важное. Ты, кажется, веришь в иерархию пустоты и думаешь, что находишься наверху, а я — где-то внизу?

— Да, действительно, иерархия пустоты существует , и я — наверху. Однажды ты это поймешь.

— Возможно. Я сообщу тебе. Но в данный момент гуру мне не нужен. Я покончила с гуру. Я больше не хочу твоих советов. Это был такой же мой шаг, как и ваш. Я пришла к вам в поисках…

— Я не даю советов! И не буду давать советы! Никогда!

— Отлично. Если бы ты хотела подружиться, я бы с удовольствием согласилась. Мы могли бы ходить в кино, плавать и делать все, что нам нравится. Но ты больше не мой гуру. И я остановлю тебя, если ты снова начнешь.

— Конечно, будем друзьями! Прекрасно! Мы будем ходить обедать. Я больше не буду ничего советовать.

В последний раз мы пообедали вместе. Обед проходил в торжественной обстановке. Ее беседы об Истине больше не поддерживались, и это привело к неожиданным результатам. Пару раз она всетаки принималась за старое, но это была лишь безобидная оплошность, хотя довольно утомительная.

Но я тоже не сдержала свое слово: я больше не стала ей звонить. Я избегала ее. Мы прекратили звонить друг другу. Это был эндшпиль. Муни не была Карлосом Кастанедой. Несмотря на то, что после ухода Карлоса ее назначили женщиной- нагвалем , она не смогла удержать бразды правления в своих руках.

Вскоре мне позвонила Пуна, — просто так, — дружеский «звонок, означающий, что мы общаемся».

Она объявила: «По просьбе Муны я сообщаю тебе, что она наблюдает за твоей энергетикой и находит ее превосходной».

Мы опять стояли у входа.

Я тоже проглядела ее энергетику, и она выглядела плохо. Это была женщина- нагваль — блестящее, красивое, харизматическое существо, потерявшее способность общаться на равных! А в роли поверенного опять выступала Пуна. Муна подарила мне много счастливых моментов, продемонстрировала необычайную храбрость и огромную доброту — эти проявления любви я никогда не забуду. Но на этом пути в ее душе расцвела спирохета власти. Никто не сможет идти двумя путями, это только видимость. Ученикам в мире магов никогда не позволяют расти. Я закончила свой путь как фанатик, но тем не менее, к своему сожалению, потеряла человека, которого любила. Это была цена снятия шор.

Несколько месяцев спустя после смерти Карлоса оставшиеся в городе ученики решили провести вечеринку в моем доме. Мы скинулись на продукты и выпивку. Некоторые из членов группы впервые за десять лет пили коктейль.

Я открыла дверь, чтобы встретить Фифи, с которой мы не виделись целый год.

— Ух ты, ничего себе Эллис … Здорово, ух ты !

Фифи тоже было трудно узнать: в черном парике и солнечных очках, она пьяно споткнулась в дверях, дружок Джой держал ее под руку. Хихикая, она дотронулась до моей груди.

— О, ничего себе, Эллис… у тебя такие классные сиськи!

Избавляясь от ее продвинутости, я повела ее внутрь.