Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

— Ешьте муравьев! Маги рекомендуют есть муравьев в состоянии угнетения или возбуждения.

Подобное я вычитала, когда работала над « Книгой списков », — некоторые африканские племена муравьев, чтобы успокоить нервы, западные ученые обнаружили, что некий вид муравьев вырабатывает химическое вещество, по свойствам напоминающее литий, а он, в свою очередь, входит состав препаратов для лечения маниакально-депрессивного психоза.

Местоположение кровати в спальне было не обыкновенно важным. Флоринда всегда требовала меня, чтобы я переставила свою кровать, пока я наконец не узнала на воскресной лекции о том, что изголовье ни в коем случае не должно быть ориентировано на запад. Еще хуже был север, который Карлос называл «направлением смерти».

Существовало важное правило относительно зеркал — их нужно было закрывать, так как они «поощряют сосредоточенность на самом себе». Большинство учеников подчинялось требованиям, хотя я, например, нет, а у Карлоса и ведьм были маленькие зеркала. Флоринда очень любила покрутиться перед моим зеркалом в полный рост, «потому что я суетна и никогда не изменюсь!»

Карлос глумился над традиционной астрологией, а мне говорил, что «маги имеют свою собственную ». Смысл астрологии дона Хуана, объяснял Карлос, заключается в том, чтобы определить «точный час принятия важного решения». «Некоторые из вас могут действовать немедленно, в то время как другие, такие как я, должны выжидать по двенадцать часов или больше».

Он дал своему любимчику Ричарду сложные инструкции для вычисления времени обращения к некоторым созвездиям, по часу и месту рождения, без учета года. Тот создал компьютерную программу для вычислений, которая подробно описана на его веб-сайте www.sustainedaction.org.

Ричард был адвокатом, посредником и видным активистом в области защиты прав геев, кроме того, его привлекли в группу не книги Карлоса, а скорее книги ведьм. Мы быстро стали близкими друзьями и остаемся таковыми до сего дня.

Когда женщины перестали принимать ванны из розмарина — им не хватало времени для столь сложной процедуры, — Карлос сказал мне: «Хорошо для сохранения энергии мыть свою conchita в ванне с теплой водой, но принимать душ нельзя ни в коем случае! Он разрушает естественный баланс тела». Флоринда на семинаре для женщин советовала: «Не носите трусиков, иногда выходите на улицу при лунном свете и раскидывайте ноги, позволяя ветру трахнуть вас! Дон Хуан утверждал, что это освобождает мощные силы». Флоринда признавалась мне, что может управлять погодой, хотя я никогда не видела у нее проявлений таких способностей. Она также говорила, что занятия тенсегрити предотвращают менопаузу, хотя как-то раз она сняла при мне свои трусики и показала эстрогеновую прокладку.

Карлос убеждал нас не употреблять оборотов типа «мои родители» или «мой ребенок» и т. д. «Мой» заменялся на «этот», в результате получались неуклюжие конструкции — «я сказал этому отцу, что я больше не ваш сын» или «я сказал „прощай навсегда“ этому ребёнку». Преданная этой семантике Зуна хмурилась, если мы называли себя «людьми».

— Существа! — поправляла она. — Мы — существа !

Карлос советовал некоторым супружеским парам в классе спать отдельно друг от друга, «подготавливаясь к разлуке». «Энергетические тела сливаются , когда вы спите вместе! Очень опасно!» Он рекомендовал спать на некотором расстоянии от земли, в гамаке или в «домике на дереве», чтобы облегчить дриминг , хотя все мы, как и он сам, спали на пружинных матрацах.

Зуна провозглашала следующее правило: «В мире магов мы должны закрывать колени, — и Муни добавляла:

— Никогда не позволяйте волосам расти на коленях, потому что голые колени лучше чувствуют энергию».

Карлос призывал нас медитировать в одиночестве в новогоднюю ночь, использовать силу полуночи, «чтобы придать движение новому году и в безмолвии слиться с намерением».

Карлос заметно слабел, он рассказал классу, что у него диабет. У него были постоянные проблемы со зрением, вызванные давними глаукомой и катарактой, но он говорил нам, что это последствия его космических путешествий. Окулист смеялся, он считал, что виной тому «слишком большое количество оргазмов». Класс постоянно предупреждали о вреде мастурбации и призывали придерживаться целибата, пока Карлос не решит, что ученик «свободен от эго».

«Я бы хотел, — глубоко переживал он, — чтобы у меня была мощь дона Хуана, но ее нет у меня.

Если бы я мог, я бы вытянул каждое из ваших эго как гвоздь, таким же способом, как дон Хуан проделал это со мной. Когда вы освободитесь, — обещал он, — вы сможете делать то, что хотите ! Заниматься сексом? Фиеста ! Но пока время еще не пришло — я сообщу вам, что вы будете готовы, когда достигнете внутренней тишины».

Кроме того, только нагваль и ведьмы могли заниматься сексом, только им разрешалось злиться, «потому что мы злимся безгрешно , а это не одно и то же». Карлос столько раз бросал трубку при разговоре со мной, что однажды в гневе я тоже повесила трубку, оборвав разговор. Он был так оскорблен — только Флоринде и Клод позволялось это, — что пересадил меня на последние ряды в классе и несколько недель рассуждал о моем отвратительном поведении.

— Эллис бросила трубку! — бесконечно потрясенный, без конца повторял он группе.

Я была озадачена тем, что Карлос, казалось, был не в состоянии вышвырнуть меня, хотя считал меня невыносимой, почти неисправимой, как и я его. Я узнала, что каждая элитная группа имела своего козла отпущения, это постепенно становилось моей ролью, — но это мало что объясняло, было бы слишком просто вместить наши причудливые и мелодраматические отношения в такие рамки. Но на протяжении всего sturm und drang (или благодаря этому), наша страсть только росла. Позже я узнала, что он был истощен занятиями сексом со многими женщинами, и те были понижены до статуса преподавателей тенсегрити, помощников, сводниц или, более деликатно, до служителей целибата, выполняющих магическую задачу победить в себе ревность, оставляя Карлоса для других — других, которых они вербовали, чтобы угодить ему.

Тема энергетического вампиризма обсуждалась в течение всех лет, что я провела с магами, и это было одним из наиважнейших вопросов в публичных и частных беседах Кастанеды.