Борис Васильев - А мы служили на крейсерах

Но не клюет ни при каких обстоятельствах…

Как отрезало.

Причем не только у меня самого, но и у всех подчиненных…Беда…

А надо сказать, что в Средиземном мы регулярно за борт гранаты бросали, профилактически, так сказать, против возможного нападения боевых пловцов…

И вот граната бухнет, повсплывает рыбешка кверху брюхом на время, а потом, видно очухается — и снова за свое…

И ведь вспомнил кто — то, что рыбу глушить надо спаренным так сказать взрывом. Может промышлял на гражданке…

На следующий же вечер — шлюпку на воду, в нее двух гребцов, боцманят с сачками, лагуны сорокалитровые.

Верхнюю площадку трапа вывалили, два лагуна отходов с камбуза, шлюпка у кормы, за бортом прячется, две гранаты…

Отходы камбузные — за борт. Подождали малость, набежала живность морская…

Товсь!… Ноль!..Одну гранату с траповой площадки, и следом за ней — вторую…

Бухнула одна… Бухнула вторая.

И целое поле серебряное у борта…

Шлюпка из-за кормы выскочила, боцманята сачками замахали…

Десять минут — и килограммов сорок свежей рыбки…

Так вот и ловил с тех пор, на «сорок два крючка», как народ окрестил, гранаты — то РГ-42 называются…

Зато экипаж — завсегда с тех пор со свеженькой рыбкой был.

А на удочку — так и нет.

И уж сколько лет с той поры прошло — а все же так и нет.

Рядом сидят — ловят…напротив — ловят…везде ловят…а я — нет…

И что самое обидное — что сын мой — рыбак заядлый. То есть ловит.

А я нет…

В чем отличительная черта военных так это в умении решать поставленные задачи. Причем, как опыт показывает, если человек отслужил положим года полтора, или чуть больше, то порою и задачи-то ставить не надо. То есть он сам себе и задачу на текущий момент грамотно поставит, и выполнит ее, порою преодолевая препятствия самые немыслимые.

Примеров тому несть числа, но заострим свое внимание на классической литературе.

Давайте вместе вспомним, как Швейк решал поставленную самому себе задачу воссоединения с Лукашом… итак — Будейовицкий анабазис.

Его бы конечно не могло случиться, в наш век развитых коммуникаций, телефонов, телевизоров, самолетов, машин и так далее — если бы не русская лень к переменам.

Ведь действительно, вон, Питерцы, авангард прогресса и демократии на всем постсоветском пространстве — как лихо. в два касания избавились от гнусного — по их просвещенному мнению коммунистического наследия в виде названия собственного города. Не то, что некоторые.

Правда до сих пор остается невыясненным, избавились ли вместе с этим названием и от звания «город-герой» — а то ведь «Город-герой Санкт-Петербург» звучит несколько, согласитесь сюрреалистично с одной стороны, а с другой, всех гостей города по-прежнему гордо встречает надпись на гостинице «Октябрьская» что против Московского вокзала — «Город-герой Ленинград». верно, что есть нечто странное во всем этом. А уж про адресацию писем «Город Санкт-Петербург Ленинградской области» говорить вообще не чего, глаза начинают немедленно косить в разные стороны, и хочется для приведения в порядок разбегающихся мыслей и глаз — выпить — отчего наверное, некоторые товарищи, приезжающие в наш чудесный город, и ознакомившись с упомянутой надписью немедленно же и делают это. Вследствие чего, нахождение в городе над вольной Невой для некоторых — да что там греха таить — почти для всех — превращается в нескончаемую вереницу возлияний, приводящих порою к тому, что придя в себя уже на подъезде к своему городу, ну Москве например, народ начинает лихорадочно соображать, а не пригрезилось ли ему все…

Так вот, примерно такой же «заворот мыслей» происходит и в других случаях, которые как раз и связаны с упомянутой русской ленью к переменам. Здесь не лишним наверное будет отметить, что эдакий философский пофигизм, явственно проступающий в глубинке, в отличие от северного мегаполиса, считающего себя почти европейцем — накрепко роднит Россию а Азией, и ее философическим взглядом на жизнь. И бури всяческих перестроек и ускорений, проносящихся над бескрайней русской равниной ничего — то не меняют в миросозерцании народа, оставляя за собой разрушенную промышленность и сельское хозяйство — но не трогая сути русской души, которая, поминая опять же классика, продолжает с недоуменным лицом чесать в собственном затылке, задаваясь извечным же вопросом: «Куды гонют?»

Так что в отличие от вечноспешаших мегаполисов, провинция не торопится к капиталистическому счастью, и если бы в конце концов «ветры перемен» победили неторопливое бытие и к примеру старинный русский город Вятка обрел бы свое исконное название, эта история никак бы не произошла, но…

— В Москве документы сдашь в РАО ЕС. Вот по этому телефоны позвонишь.

… Это меня коммерческий директор инструктирует… Вообще он мужик хороший. Поорать только любит — да уж у кого что от воинской службы осталось. Меня к нему привели когда — с виду — не подступись, пиджак малиновый, галстук с ослом американским, …что мол делать умеешь? А я что — за плечами 27 календарей… все умею, если расскажешь как… А лучше всего умею не копать. То есть можно конечно и копать — но не копать лучше… — все, говорю, умею… Тот заулыбался — ну — ясно, говорит, школа. Я сам подполковник — тут мне полегчало слегка… отвлекся я что-то на воспоминания…

…а потом на поезд — и в Киров. Билеты Ира(секретарша, значит..) заказала.

О чем с директором завода говорить — знаешь, договор готов. Закончишь там все — на поезд и — обратно. На всякий случай — вот тебе мобильник, позвонишь, согласуешь……Гля-я-я-я…мобильник дает, только-только фирма игрушку приобрела… Ну, сталбыть надо все с лучшем виде…

……Все понял?

— Да!

…Ну не «Так точно» же отвечать — хотя и тянет.

Чемодан-вокзал-столица.

Уж не знаю, как сейчас в РАО с коммерческими фирмами работают — а уж тогда… В общем протолкался я между подъездами этого самого РАО весь — то божий день. Устал как собака, ладно — билет есть, вокзал Ярославский, в поезд рухнул — спать…

Утречком, выспавшийся, выползаю. Город-как город. Такси.

— Улица металлургов, один.

— Нет проблем, командир, поехали.

Едем. Доехали. Вышел. Блин. Завода никакого нет. Таксисту:

— А где тут чугунолитейный завод?

И вдруг Харон мой пропадать из виду начинает. Согнулся я, заглянул в машину — а тот с кресла съехал почти, где-то на педалях валяется, за живот держась.

Просмеялся, и:

— Слушай, ты у меня уже одиннадцатый.

— Не понял?

— Ну одиннадцатый, кто сюда на чугунолитейный завод приезжает. Нету у нас чугунолитейного.

— Это Киров?