Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

Верю, встанет мой грозный народ,
Спросит, «Кто на Руси куролесит?»
И властителей — (каторжный сброд)
По столбам телеграфным развесит!

Где ж набраться изгнанникам силы!
Может быть ты и прав… Ну а все же,
«Представителей» вешать постылых
Мы родному народу поможем!

О кипы газетной бумаги
Бьюсь головой в тоске…
Много мужской отваги
В бледной женской рук?!

Но все же мертвы газеты!
Но все же душа во сне…
Не это мне надо, не это!
Не об этом мечтала дне!

О, если бы искрами строки —
В сухую листву сердец!
Когда же настанут сроки?
Когда же будет конец?

Не знаю… но буду с вами.
И вашу боль и мечту
Измученными руками
В терновый венок вплету.

Дрожат усталые пальцы…
Но песни мои отдам
Братья мои, скитальцы —
Вам, только вам!

Лучше превратиться снова в землю,
Лучше на всю жизнь попасть в тюрьму!
Господи, измены не приемлю,
Ни умом, ни сердцем не пойму…

Правда, сердце просит лучшей жизни.
Опостылели изгнанье и нужда.
Но купить покой — изменою отчизне.
Не смогу я ни за что и никогда!

Эти слезы одиночества и боли
Ночью видит Иисус Христос,
Видит Он, что я смертельно болен
От тоски, от ужаса и слез…

На подушку падают слезинки
И болит измученная грудь…
Скоро руки — слабые тростинки
Я не в силах буду разогнуть.

Я предчувствую уход мой в землю.
Близких больше к сердцу не прижму…
Но измены все же не приемлю,
Ни умом, ни сердцем не пойму!

Как лампада мерцает в душе моей грусть,
Бесконечно горит — негасимая…
Ежечасно, упорно твержу наизусть:
«Встань из пепла Россия гонимая!»

Пусть мне скажу, что я никому не нужна.
И не нужен мой плач несмолкающий.
«Если Родина плачет, то слить я должна,
С Ее воплем мой голос рыдающий!»

Верю твердо, опомнится Русский народ, —
«Странник Града иного взыскующий»
Возрождения песнь на весь мир запоет,
Прогремит нашим гимном ликующим.

И свежа будет песня моя как цветы
Ветерком пронесется ласкающим:
«Ты, из бездны восставшая Родина.
Ты Мой великий народ воскресающий!»

Задыхаясь от слез, пела я для Тебя,
Когда шел Ты тропинками узкими…
Если с Русскими горе делила любя,
То и радость делить буду с Русскими!

Бесстрашные!
О, если бы песня была как буря!
И ветер был вашим певцом!
Пусть ненависть брови надменные хмурит
И смотрит опасность в лицо…

Дерзающие!
В борьбе закалились, грозе улыбаясь,
Владеть научились собой.
Сам Бог и небесная рать голубая
Ведет вас на подвиг и в бой.

Грозящие!
В мученьях окрепли.
И в сердце святыней родная Россия была.
А если у смелых сердца не застыли, —
И Родина не умерла!

Прощающие…
Не злоба слепая с лицом искаженным
Алеет на вашем щите,
В глаза ваши смотрит от Девы рожденный,
Распятый на черном кресте.

На смерть идущие!
Любовью и кровью спаяли сердца вы,
На жизнь и на смерть навсегда.
Не надо ни счастья, ни власти, ни славы
В кровавые эти года.

Безвестные!
Идущие в ночь. Под плащами молчанья.
На подвиг… в тюрьму… на расстрел…
И ветер, подслушавший чье-то рыданье
О вас, о безвестных пропел.

Пошли нам, Господи, грешным снова
Пробуждающий души грохот гроз!
Скажи нам, Господи, такое слово,
Чтобы мы задохнулись от слез.

И за то, что мы ни во что не верим,
Вложи в твои раны наши персты.
Открой нам железные святые двери
В страну жертвенной красоты.

Всколыхни над Русью густые туманы
Горячим дыханьем Твоей любви
Да погибнут от лица Твоего басурманы
Враги России и враги Твои!

Видно, ты уснула, жалость человечья?!
Почему молчишь ты, не пойму никак.
Знаю, не была ты в эти дни в Трехречьи.
Там была жестокость — твой извечный враг.

Ах, беды не чаял беззащитный хутор…
Люди, не молчите — камни закричат!
Там из пулемета расстреляли утром
Милых, круглолицых, бойких казачат…

У Престола Бога, чье подножье свято,
Праведникам — милость, грешникам — гроза,
С жалобой безмолвной встанут казачата…
И Господь заглянет в детские глаза.

Скажет самый младший: «Нас из пулемета
Расстреляли нынче утром на заре».
И всплеснет руками горестными кто-то
На высокой белой облачной горе.

Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит:
«Братья-казачата, кто обидел вас?»
Человечья жалость прозвенит в вопросе,
Светом заструится из тоскливых глаз.

Подойдут поближе, в очи ему взглянут —
И узнают сразу… Как же не узнать?!
«Был казачьих войск ты светлым Атаманом
В дни, когда в детей нельзя было стрелять».

И заплачут горько-горько казачата
У Престола Бога, чье подножье свято.
…………………………………………………………………………………….
Господи, Ты видишь, вместе с нами плачет
Мученик-Царевич, Атаман Казачий!

Голубели Амурские воды
В этот тихий вечерний час.
Он бежал из «страны свободы»,
Чтоб свободно вздохнуть хоть раз!

Не убил, не виновен в краже,
И душа чиста у него.
Но страшней пограничной стражи
Во всем мире нет никого.

Черный лес обрисован четко,
Не шелохнется даже лист.
Где-то близко ждет его лодка,
Перевозчик-контрабандист.

Вот уж близко, но бьется сердце…
До свиданья, советский рай!
Ведь не просто лодка, а дверца
Из «страны свободы» в Китай…

Но в кустах запрятанный ловко,
Притаившись, кто-то сидел.
И чьей-то угрюмой винтовкой
Был взят беглец на прицел.

И вот здесь… На пороге воли
Обожгло нежданное «стой!»
Захлебнулось сердце от боли
Кровяною волной густой.

Зазвенело в ушах: «Успею!»
Перевел дыханье… Прыжок!
Грянул выстрел! Второй! Скорее!
И упал он лицом в песок…

Не успел. И больше не встанет…
Значит, весело дома жил?
Кто же душу твою изранил?
А потом у границы… добил?