Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

Санкт-Петербург, твой искаженный лик,
Назвали по-другому в эти годы.
Но все пройдет. И будешь ты велик,
Столица величайшего народа!

И гениальный русский драматург,
Который душу нации прославит,
Названием старинным «Петербург» —
Чудесную поэму озаглавит!

Много в жизни открыто америк,
Стран великих и средних и малых.
Где же тихая пристань, где берег
Для изгнанников и для усталых?

Много пыльных дорог и тропинок.
Нас грозою отмеченных много.
Прозорливый молитвенник-инок,
Укажи нам в Россию дорогу.

Много сказок и песен у жизни,
Но всех песен милее и краше
Мне легенды о нашей Отчизне,
О стране героической нашей.

Никаких нам не надо америк,
Опостылели страны чужие.
Есть для Русских единственный берег,
Наша тихая пристань — Россия.

Один сказал другому:
— Что делать нам с тобой?
Мы оба незнакомы
Ни с ветром, ни с судьбой.

Пойдем с тобой навстречу
И жизни и борьбе!
Опасность я замечу,
Скажу о ней тебе.

Другой молчал и слушал.
И понял: в этот миг
В измученные души
Надежды луч проник.

Один спросил другого,
(В вопросе страх и боль…)
— Скажи, какое слово
Запомним как пароль?

Другой ему ответил:
— Пойми, мой друг, меня…
Милей всего на свет?
Мне Родина моя!

Там, где гремят проклятья
И в битвах льется кровь,
Разделим мы, как Братья,
И злобу и любовь.

Смотри, орлы над нами
Под небеса взвились!
Россия будет — знамя
И Правда — наш девиз!

Переносит ветер вести
И оттуда, и туда:
Мы бороться будем вместе,
Вместе навсегда!

Бой открытый невозможен,
Но сердца горят…
Смелый, умный, осторожный, —
Безымянный Брат!

Будем пить из общей чаши
Ненависть и боль.
Знают всюду Братья наши
Братский наш пароль!

В синем небе золотые
Сполохи горят…
«Служим Богу и России!»
— Слышишь? — Слышу, Брат!

Во вражеский лагерь не каждый пойдет,
Не каждый рискнет головой.
Не знает он, встретит ли солнца восход
И будет ли завтра живой.

Орлиную душу свою он понес
На крыльях отваги в борьбу,
Ушел он в страну громыхающих гроз
Испытывать жизнь и судьбу.

А если вернется, то скоро опять
На подвиг отправится он.
А женское дело — молиться и ждать,
Склоняясь над шелком знамен.

Скрипят под иглою тугие шелка.
Три буквы и крест на шелках.
Пусть будет винтовка верна и легка
В его молодецких руках.

За карие очи, что смотрят во тьму,
За руки, которые мстят,
Моюсь я. Дай, Боже, удачи ему
И пусть он вернется назад!

Прищурены глаза. И не лицо, а… маска!
Но трудно лгать тебе на этот раз.
Душа, взъерошенная нервной встряской,
Тревожно смотрит из печальных глаз.

Я знаю, ты бродил по вражеским дорогам.
Твой взгляд был осторожен и колюч.
Имея малое, ты тосковал о многом!
В подпольной тьме искал восстанья луч…

И в тишине пустых и мрачных комнат
Твой голос звал, приказывал, просил…
И ты замечен. И тебя запомнят!
Поберегись! Не выбейся из сил.

Тебя броня спасает от измены,
Талантливый и умный следопыт.
Ты вскроешь не свои, а вражеские вены.
Убьешь! Пока… не будешь сам убит.

Двоякий смысл в твоем пытливом слове.
Привычно лжет нахмуренная бровь.
Ты весь в крови. И ты устал от крови…
И все-таки, твоя стихия — кровь!

Служащая губвоенкомата
Синеглазая машинистка;
Зовут ее «товарищ» Ната,
Но она не коммунистка!

С чекистами болтает смело
И смеется весело и звонко!
Но спрятан под блузкой белой…
Крестик на цепочке тонкой…

Вечерами с военкомом танцевала,
Интернационал пела.
А по ночам жизнью рисковала
За великое русское дело.

По ночам Ната уходит, —
У бедняжки много заботы:
За старым амбаром, в огороде
Ната встречает кого-то…

Поговорив с любимым, Ната
Не теряет времени даром
И, склоняясь над тяжелой лопатой,
Закапывает винтовки за амбаром.

Девушка без слез и стона
Проводила милого в горы.
Передавала в отряд патроны
И слушала заветное «скоро!»

Следили. Донесли. Арестовали.
При обыске нашли записку.
В холодном и темном подвале
Пытали синеглазую машинистку…

Прекрасная и молодая,
Она не просила пощады!
Расстреляли героиню восстанья…

А в снежных горах Алтая
Начальник партизанского отряда
Мечтал о скором свиданьи…

Ты пришел из страны чудовищ,
Из страны полуночных слез.
Много ты бесценных сокровищ
На чужбину с собой принес.

Пусть в кровавую атмосферу
Ты с младенческих лет попал,
Но великую ценность — веру,
Веру в Бога — не потерял.

Если горькой будет дорога,
Верь, — наступит горю конец,
Ведь в стране, где забыли Бога
Был священником твой отец!

Был отец твой смел и упорен,
Был самим собой до конца.
И неведомо сколько зерен
Он посеял в русских сердцах.

Не Алтайские ли утесы,
Не Алтайские ли ветра, —
Сибиряк мой светловолосый,
Провожали тебя вчера?

Сын священника, сын Алтая,
И великой России сын,
Твоя молодость золотая
Расцвела средь черных годин.

Оттого-то чуть-чуть сурово
Голубые смотрят глаза,
В них желанья пути другого, —
Надвигающаяся гроза!

Ни душой, ни единым словом,
Мой любимый юноша-брат
Перед Родиной не виновен
Перед Богом не виноват!

Все случилось так непонятно,
Но запомнилось мне навек:
Подошел ко мне неприятный,
Злобой выдуманный человек.

Да, бывают в жизни минуты,
Сердце знает, что близок рок…
Человека того, почему-то
Я тогда оттолкнуть не мог.

Я не знал, что это Иуда,
Ненасытный и хитрый спрут,
Что пришел он как раз оттуда,
Где родных людей предают.

Не ушел от дьявольской драмы…
Боже мой, скажи, почему
Так их много злых и незнамых,
Их идущих из тьмы в тьму?