Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

Придешь ли ты, возмездья грозный час.
День ли ты, год ли ты?
Но вы, убившие прекраснейших из нас
— Будьте вы прокляты!

Как искорки во тьме —
Подпольная работа…
Вдруг вспыхнула б от них
Заря переворота!
И вновь могучая,
Как грозная стихия,
Заговорила
И запела бы Россия!
О, грохот гнева!
Пламенные взрывы
Во имя Родины,
А не «свободы» лживой!
…………………………….….….….….…..
И продавцы газет
Кричат в дыму пожаров:
«Расстреляны 17 комиссаров!»
В шелках знамен
Восстания отвага!
Перед святым крестом
На площадях присяга.
В соборах молятся
Митрополиты
О всех, за веру
И отечество убитых.
Бас протодьякона,
Как в колокол, ударит:
«Благочестивейшего
Даждь нам Государя!»
И бунтарей вчерашних
Горестные тени
Вдруг упадут
Покорно на колени.
…………………………….….….….….…..
Российский гнев,
Скорее помоги мне!
Дай музыку к словам
В грозящем гимне:
— В прах сокрушим
Чекистские застенки,
А Коминтерн с его слугами…
— К стенке!!

Словно арестанта под конвоем,
Разум мою душу стережет,
Я она, склоняясь над канвою,
Свет очей узорам отдает…

А узоры странные такие,
Дышат жизнью пестрые шелка.
Верую, что Русскую Россию
Возвеличит русская рука!

Буду делать маленькое дело.
Разум, сторож черствый, не мешай!
Пусть, пока труба не прогремела,
Путается в вышивках душа…

Мы с тобой врагами не добиты,
Но в тупик глухой заведены,
Два обломка королевской свиты,
Короля трагической страны.

Подвиг — это миг самозабвенья,
Огненный полет в ночную высь.
Клятву долголетнего терпенья
Мы с тобою выполнить взялись.

Жизнь диктует новые законы,
Вожаки кричат: «Не отставай!»,
Но перед отцовскою иконой
Огонек зажечь не забывай.

Никому нас не переупрямить,
Жизнь борьбой неравною полна.
В эти дни сожжем о прошлом память,
Чтоб не помешала нам она!

Чтоб душа слезой не растекалась,
В мусорную яму сволоку
Нашу эмигрантскую усталость,
Нашу эмигрантскую тоску.

По ночам я о многом думаю,
На подушку слезы роняю,
Но маленькую личную беду мою
К общей не приравняю.

На чужбину шквалом отброшены,
Оглушенные гулким громом,
Раскатились мы, как горошины,
В поле чуждом и незнакомом.

Не люблю я запаха ладана,
Рано петь по нас панихиду,
Будет день: нежданно-негаданно,
Отомстим за нашу обиду!

Не за ссылку за нашу дальнюю,
Не за горечь отдельной драмы, —
За обиду национальную,
За поруганные наши храмы!

За все то, что русскому дорого,
Что для сердца русского свято —
Отомстим мы жестоко ворогу
В грозный год Великой Расплаты!

Охвачена жарким и светлым пожаром
Забуду ль о прошлом, о темном, о старом?
О звоне серебряных колец кольчуги,
О князе, о храбром забуду ли, други!

Всегда в горделивом и нежном восторге
Я имя твое повторяю — Георгий!
На фоне Российских алеющих зарев —
Мой храбрый Георгий, слуга Государев.

О топоте четком копыт лошадиных,
О вьюге, о снеге сибирской долины,
О серой шинели, о серой папахе,
О страхе за милого, девичьем страхе…

О всаднике стройном, чье имя Георгий,
Пусть память поет в горделивом восторге!
О взгляде последнем навеки родного…
О шелковой гриве коня вороного.

Короткое счастье за горе разлуки.
Напрасно цепляются женские руки
За шашку, за краешек серой шинели
В ту ночь, когда трубы за окнами пели.

Напрасно цепляются руки за стремя:
Не время любить нам и плакать не время.
На фоне Российских бунтующих зарев,
Не милый он мне, а слуга государев!

Но женское сердце, как пленная птица, —
Ему суждено тосковать и томиться.
Узнала: в дыму багровеющих зарев
Погиб Государь… и слуга Государев

Признаюсь, призанием горестным мучась:
Завидной казалось Царицына участь…
Ах, встретить бы пулю из той же обоймы!
Но не были рядом, Георгий, с тобой мы.

За вызов, за гордый отказ помириться,
Пришлось на чужбине далекой томиться.
И вот вереницею пасмурной годы,
Прошли под знаменами черной невзгоды.

Но в черной заботе о крыше и хлебе
Мне звездочка светит в полуночном небе,
И память поет в горделивом восторге,
О Русском герое, чье имя — Георгий!

Переберу рукой взволнованной
Страницы прошлых ярких дней,
И встанет Русь, в броню закована,
В красе воинственной своей!

Сегодня вспомним мы нечаянно
Имен и дел великий ряд…
И в красоте своей отчаянной
Набег Аскольда на Царьград!

Впервые стал Царьград добычею.
И первые Аскольд и Дир
Мечами звонкими и кличами
О русских известили мир!

А Святослав с дружиной верною
Прославил Новгородский край.
Его отвагу беспримерную
Узнали Волга и Дунай.

А битва на Неве со шведами,
Где Александр пресветлый вновь
Украсил Русь своей победою
И пролил вражескую кровь.

И Куликово поле знаем мы,
Где Дмитрия Донского рать
Разбила полчища Мамаевы.
Привычным стало побеждать!

На небе сумерками поздними
Расскажет алая заря
Нам про Царя Ивана Грозного,
В России первого Царя.

Конь Грозного чертил подковами
Победы радужную грань…
Пред покорителями новыми
Склонилась буйная Казань.

Восток далекой снежной тайною
Манил вечернюю зарю…
Отдал Ермак Сибирь бескрайную
В подарок Грозному Царю.

А дальше бой, воспетый Пушкиным,
И мне ли петь после него?
И не Полтавскими ли Пушками,
Гремело эхо над Невой?

А дни Суворова, которыми
Костры победы зажжены,
Над безграничными просторами
Моей прославленной страны!

Пускай враги от злобы хмурятся,
Мы духом были велики —
И по Парижским ярким улицам,
Наш Царь провел свои полки!

Забуду нынешнее горе я,
Мне ясен наш грядущий путь:
Нельзя страну с такой Историей
Ни задушить, ни зачеркнуть!

Потомки славных тех воителей
Вдали от родины своей
Заслужат лавры победителей
На рубеже грядущих дней.