Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

Струны ветровые над курганом
О былом и будущем поют…
И навстречу мчатся ураганом
Золотые искорки минут.

От Сахалина до Урала
И от Таймыра до Акши
Свои богатства разбросала
Сибирь — алмаз моей души!

Мой дедушка седобородый
Упрямо покорял тайгу.
И для сибирского народа
Нет даже слова «не могу!»

И перед Богом я не скрою,
(Пусть буду в ад осуждена)
Была упрямой оттого я,
Что сибирячкой рождена!

Не мы ли первые, не мы ли,
(Напомнила Иртыш — река)
Сибирь холодную крестили
Горячей кровью Ермака.

Молчат улыбчатые дали
И люди хмурые молчат;
Но слов трусливых: «мы пропали…»
Сибиряки не говорят!

Чего хочу, добьюсь упорно,
Пускай я против всех одна.
Недаром с сердцем непокорным
Я сибирячкой рождена!

За морем (для сердца друга близко)
Помню, что живет уж много дней
Девушка Наташа в Сан-Франциско,
Далеко от родины своей.

Белокуры спутанные косы,
В сердце — нежность, удаль и гроза!
И неразрешимые вопросы,
Затаили синие глаза.

Заклинаю старой дружбой нашей:
Помни среди чуждой красоты,
Что в России чужеземных краше,
Во полях лазоревы цветы.

Города на свете есть другие.
В Сан-Франциско, вот уж скоро год,
Девушка, рожденная в России,
В небоскребе каменном живет.

Где б ты ни жила, навеки наша.
Знаешь ли, на что похожа ты?
Имя твое нежное — Наташа —
Во полях лазоревы цветы!

Над столом при мягком полусвете
Я склонилась низко головой…
Новый год со мною вместе встретить
Из-за печки вылез Домовой.

Он пушистый. Он такой уютный.
У него седая борода.
Собеседник мой пятиминутный,
Деревенский спутник в городах.

Что-то он сегодня мне расскажет?
О деревне вдруг заговорил:
«Помню, лапки я запутал в пряже,
Над работой пряху усыпил.

Прокатившись по двору клубочком,
Коням гривы в косы заплетал.
А потом в трубе глубокой ночкой
Озорные песни распевал».

Он утер лохматой лапкой глазки,
Покачав печально головой.
Ах, какие старенькие сказки
Рассказал мне русский Домовой!

Домовой, а тоже, ведь, скучает
О снегах сибирского села…
Я дала ему на блюдце чаю
И кусочек сахару дала.

Уцепился лапками за блюдце;
Скромно спрятал хвостик в полутьму.
«Нынче люди что-то все дерутся,
А зачем, никак я не пойму!»

«О людских делах сейчас забудем
И спокойно встретим Новый Год.
А зачем дерутся злые люди,
Даже леший сам не разберет!»

Покосился Домовой на двери
И, махнувши лапкой, прошептал:
«И в меня то, нынче уж не верят,
Вот они — крушенье и развал»…

Покачал тоскливо головою
(Глаз-то добрый, светло-голубой!)
И сказал: «пойду в трубе повою
Над своей и над твоей судьбой»…
………………………………………………………………
С Новым Годом, милый Домовой!

Хочу обычного. Чтоб на окне герани.
Чтоб бабушка сидела у окна.
Чтоб кот мурлыкал сказки на диване,
И чтоб в ушах звенела тишина.

Чтоб утром к чаю пышные ватрушки.
Чтоб не бояться наступающего дня.
Чтоб хрюкали за воротами чушки,
И бабушка ворчала на меня

За то, что я такая непоседа,
Все бегаю, а кружев не вяжу;
За то, что сплю частенько до обеда,
А по ночам над книжками сижу.

Грозила бы пожаловаться маме,
(«Большая уж, степенной быть пора!»)
За то, что переглядывалась в храм?
С псаломщиком у всенощной вчера.

И уж пора бы перестать взбираться
Всех выше на черемуху в саду.
Ведь барышня! Ведь стукнуло пятнадцать.
А дочка батюшки в деревне — на виду!

Что, мол, поповне даже и не гоже,
Какие то там «романы» читать!
Что раньше девушек воспитывали строже,
Но легче было замуж выдавать.

А я под воркотню моей старушки,
Свернувшись на диване, подремлю.
Во сне увижу прапорщика-душку,
Который шепчет мне «люблю».

Ходить по ягоды с лукошком из бересты
Туда, где лес синеет. Далеко!
Все было так; по-деревенски просто,
Все было так по-девичьи легко…

Да было ли? Я, может быть, приснилось?
На чьем окне цветет моя герань?
Где прошлое, скажи ты мне на милость
И глаз моих слезами не тумань.

За чьи грехи я радость потеряла?
За чьи грехи я счастье отдаю?
И сколько пар чулок уже связала
Для нищей внучки бабушка в раю?

Зачем кладешь ты лапку на тетрадь.
Дружок родной, смешная собачонка?
Уйди с колен и не мешай писать,
Вон там, в углу, твоя печенка.

……………………………………………………………………….…….
Печальные стихи я напишу
Про собственную горькую отвагу,
Что я еще жива, еще дышу
И порчу неповинную бумагу.

Что узенькими лентами стихов
Я в эти дни, как никогда, богата.
И с каждым часом больше ярких слов
Поющих, разноцветных и крылатых!

О, Господи, за эту радость вот,
За эту муку, светлую такую,
Которая в душе моей поет, —
Благодарю! И большего взыскую!

Живу. Ищу огней в самой себе.
Смотрю вокруг внимательно и строго.
Ведь в этой долгой жизненной борьбе
Огня и силы надо много.

Воспитывалась я в монастыре,
Цвела во тьме и холоде теплушек,
Участница в чудовищной игре
Под грохот революционных пушек.

……………………………………………………………………………..
Ты лапку положила на тетрадь,
Ты снова тут, мой друг четвероногий?
Да, ты права, не надо вспоминать
О пройденной безрадостной дороге

Иди к дверям, ложись и карауль,
Готова будь ежеминутно к драке.
Оберегай меня от вражьих пуль,
Ну, а себя… от бешеной собаки.

И снова я вдыхаю аромат
Моих стихов, моих воспоминаний…
И вижу вновь: карательный отряд
Куда-то мчится в утреннем тумане.

Не запах роз, а дым пороховой,
Не музыка, а… залпы, по бегущим!
И чей-то труп с пробитой головой,
И чей-то конь без всадника отпущен.

Был ветер неминуемо свиреп…
Вопрос ребром; ты с нами или с ними?
И слово ненавистное «совдеп»…
И родины зачеркнутое имя…

И, подойдя к тюремному окну,
Я прошептала: нет, моя родная,
Тебя в душе моей не зачеркну
И на паек тебя не променяю.