Николай Валентинов - Малознакомый Ленин

Понять до конца Ленина далеко не простая вещь. Он гораздо сложнее, противоречивее, чем это видно из биографий его хулителей и, тем более, его казенных хвалителей.

Советский поэт Н. Полетаев в одном из своих стихотворений утверждал, что никому до сих пор не удалось дать, нарисовать, написать настоящий «портрет» Ленина:

Те, кто, не полагаясь на века (надежда плохая!), хотели бы ныне дорисовать «недорисованный» портрет, должны — при анализе Ленина, его политики, поведения, рефлексов жизни — ни на минуту не забывать, что у него «две души». Все зависело от того, какая из душ в какой области в тот или иной момент брала верх. В одной душе Ленина — хилиазм, революционный раж, свирепость, иллюзионизм, безграничная сектантская нетерпимость, отрицание допустимости каких-либо компромиссов, желание, ни с чем не считаясь, не осматриваясь по сторонам, прямо, кроваво, беспощадно идти к поставленной цели. В другой душе — осторожность, практический нюх, конформизм, хитрость, большая расчетливость, способность, с помощью далеко идущих компромиссов и комбинаций, гибко приспособляться к требованиям изменяющейся жизни. Кажущееся чисто механическим соединение в одном и том же человеке двух взаимоотрицающих друг друга душ не делает личность цельной, она представляется двоящейся. Однако, будь у Ленина только одна, например, первая душа, не будь у него духа компромисса, практической зрячести, умения различать, что можно, чего нельзя, — в России после 1920 года не был бы введен нэп — эксперимент огромного социального значения и исторической поучительности. Этот эксперимент не дал всего, что мог и должен был дать, только потому, что почти немедленно после смерти Ленина начал уничтожаться ничему не научившимися людьми вроде Троцкого и таким азиатом, как Сталин.

Жизнь Ленина была борьбой двух начал — утопизма и реализма. В последние годы его жизни реализм явно оседлывал и побеждал утопизм, и одним из интересных начальных проявлений этой победы является следующая декларация Ленина в 1921 году:

«Для настоящего революционера самой большой опасностью, — может быть, даже единственной опасностью, — является преувеличение революционности, забвение граней и условий уместного и успешного применения революционных приемов. Настоящие революционеры на этом больше всего ломали себе шею, когда начинали писать «революцию» с большой буквы, возводить «революцию» в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым хладнокровным и трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой области действия надо уметь перейти к действию реформистскому. Настоящие революционеры погибнут (в смысле не внешнего поражения, а внутреннего провала их дела) лишь в том случае, — но погибнут наверняка в том случае, — если потеряют трезвость и вздумают, будто «великая, победоносная, мировая» революция обязательно все и всякие задачи при всяких обстоятельствах во всех областях действия может и должна решать по-революционному» [94] Ленин , т. XXVII, с. 80–81. .

Если собранный в нашей книге материал поможет любознательному читателю ближе узнать «малознакомого» Ленина, а честному художнику даст возможность завершить до сих пор «недорисованный портрет» его, воссоздав правдивый, а не приукрашенный образ этой гигантской исторической фигуры, — следовательно, автор писал книгу не напрасно.

Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине. Партиздат, 1933−1934.

А. И. Ульянова. Детские и школьные годы Ильича. Огиз — Детгиз, 1935.

Подчеркнуто нами. — Н.В .

В. И. Ленин. Письма к родным. 1894−1919. Партийное издательство, 1934. Все письма цитируются по этому изданию — два-три явных недосмотра редакции нами исправлены. Все даты писем, так же как и событий, подаются по новому стилю.

Один только раз, в 1907 году, она ездила за границу за счет партии для перевозки партийного архива.

Ленин называл «подмосковной деревушкой» городок Подольск в 43 километрах от Москвы, куда его родные переехали после ареста брата Дмитрия и запрещения ему жить в Москве.

Ленин, о Ленине и ленинизме. Сборник статей. «Московский рабочий», 1925.

А. И. Елизарова . Владимир Ильич в тюрьме, «Пролетарская Революция», 1924, № 3, с. 112.

Надежда Константиновна Крупская, в то время невеста Ленина.

Мать Н. К. Крупской, с 22 июля 1898 года — теща Ленина.

Подчеркнуто нами. — Н.В.

Вот путь к Ленину: от Москвы до Красноярска по железной дороге 4260 километров. Из Красноярска до Минусинска пароходом по Енисею двое суток (против течения 5 1/ 2), причем навигация по Енисею продолжается очень недолго — не более четырех месяцев, От Минусинска на лошадях до села Шушенского 66 верст.

Эта статья, как и другие его статьи на ту же тему,— есть лишь очень невдумчивое изложение главы второго тома «Капитала» Маркса о «воспроизводстве в обращении всего общественного капитала».

В. И. Ленин. Сочинения. Изд. 3-е, т. XXI, с. 271. Здесь, как и дальше, мы пользуемся третьим изданием.

Владимиров, изображая положение большевиков в Женеве в 1904 году, уверял, что среди них, даже тех, кто потом, после 1917 года, занял крупный пост, было «не мало» таких, которые, чтобы не погибнуть с голоду, занимались перевозкой вещей швейцарских туристов. Я лично знал всех большевиков, живших в то время в Женеве. Из них только один занимался перевозкой туристов — это автор этих строк. Другие большевики считали эту работу — делом их унижающим.

Ленин, т. XXVIII, с. 102.

Подчеркнуто нами. — Н.В.

Французская коммунистическая партия из квартиры на улице Мари-Роз ныне сделала музей имени Ленина.

Г-н Соломон в брошюре «Ленин и его семья» (Париж, 1931) уверяет, что тот с большим презрением относился к своим родным. Брата Дмитрия якобы считал просто «самым обыкновенным дураком», младшую сестру Марию — «дурочкой», а про Елизарова говорил, что Анна сделала «непростительную глупость, выйдя замуж за этого недотепу».

Брошюра г-на Соломона переполнена такой низкопробной ложью, что в ней неприятно разбираться. Коротко заметим: «Маняшу», которую в припадке нежности Ленин называл «милой Мимозой», он, конечно, «дурочкой» не считал и очень любил — больше, чем Анну и брата. Елизарова, если бы считал «недотепой», никогда бы народным комиссаром путей сообщения не назначил. Весьма возможно, что Ленин не был высокого, мнения о способностях брата Мити, но, человек очень скрытный, он с чужими о своих родственниках не говорил.