Екатерина Глаголева - Вашингтон

Но это были еще «цветочки». В начале августа Генри Нокс сообщил Вашингтону, что разработал мирный договор с индейцами, жившими на территории современных Джорджии, Флориды, Алабамы и Миссисипи, на земли которых покушались поселенцы, и что в этом договоре есть несколько тайных статей. Президент намеревался отправить для переговоров делегацию из трех человек, но прежде решил посоветоваться с сенатом. На сей раз он заранее предупредил о своем визите. 22 августа Вашингтон вновь занял место Адамса; слева от него сидел Нокс. Текст договора передали Адамсу, который зачитал его вслух. Один из сенаторов предложил создать комитет для рассмотрения договора, но Вашингтон сухо возразил, что специально привез с собой военного министра для необходимых разъяснений. Зачем еще комитет? Однако он согласился дать сенату время на раздумья и покинул зал с видом оскорбленного достоинства. Пару дней спустя он вернулся, и сенат одобрил назначение трех переговорщиков. Вашингтон же решил больше никогда не появляться в сенате, а все вопросы обсуждать в письменной форме. В формулировке «по совету и с согласия» акцент был сделан на последнее слово.

Первого сентября 1789 года Вашингтон давал обед, на котором барон фон Штойбен веселил присутствующих своими рассказами. Но вдруг хохот смолк — Вашингтону передали записку, извещавшую, что 25 августа скончалась Мэри Болл-Вашингтон, которой шел 82-й год. Джордж, никогда не питавший к матери особой нежности, но строго соблюдавший законы этикета, заказал для всех домочадцев черные ленты и розетки; члены правительства носили черную повязку на рукаве, дамы — черные ленты и бархотку на шее. Приемы по вторникам отменили на три недели. После этого официальная жизнь вошла в обычное русло, но Вашингтон носил траур еще пять месяцев.

В сентябре было окончательно сформировано правительство, которое действовало по принципу военного совета; главы департаментов собирались вместе по мере необходимости, а по частным вопросам президент запрашивал их мнение в письменной форме. Генри Нокс был утвержден на посту военного министра, министром финансов стал Александр Гамильтон (Роберт Моррис отказался от этой должности), а в госсекретари, то есть министры иностранных дел, Вашингтон прочил Томаса Джефферсона. Сначала он хотел назначить на этот пост Джона Джея, исполнявшего обязанности министра иностранных дел согласно Статьям Конфедерации, но тот предпочел стать председателем Верховного суда. Джефферсона назначили заочно, даже не спросив его согласия: в сентябре он еще плыл через океан, возвращаясь из Парижа. Новость, которую он узнал по прибытии в Норфолк, его вовсе не обрадовала: он предпочел бы вернуться во Францию и следить за событиями французской революции. Президент назначил также послов. Остроумный Гавернир Моррис отправился посланником в Англию, чтобы сгладить острые углы в отношениях между бывшими метрополией и колониями. На этом осенняя сессия Конгресса завершилась.

Разобравшись с делами государства, Вашингтон уладил дела семейные. Мать в завещании назначила его своим душеприказчиком. Она оставила сыну кровать, шторы, бело-синее лоскутное одеяло и трюмо, но он отдал их сестре. На его долю приходилась также пятая часть материнского имущества. Его распродали с аукциона в октябре: лошадей, скот, овец и свиней, сельхозорудия, повозки, сено и фураж. Джорджу достались два раба и 400 акров сосняка, которые он подарил сыну Бетти, Роберту Льюису.

Обилие бумажной работы плохо сказывалось на здоровье Вашингтона. Доктор Крейк рекомендовал побольше двигаться, и президент задумал соединить полезное с приятным: совершить поездку по стране. Посоветовавшись с Гамильтоном, Ноксом и Джеем, он решил начать с Новой Англии — себя показать и людей посмотреть. В опровержение слухов о своих королевских замашках он взял с собой только Тобайаса Лира, Дэвида Хамфриса и Уильяма Джексона да еще шестерых слуг. Поскольку первым пунктом маршрута был Массачусетс, Вашингтон предложил Адамсу поехать с ним, но тот отказался.

Готовясь к поездке, Вашингтон, только недавно оправившийся от болезни, каждое утро ездил верхом два часа, а днем еще час гулял пешком. Ему явно не терпелось отправиться в дорогу. Отъезд наметили на середину октября.

Президент положил за правило не останавливаться в частных домах. Поездка должна быть сугубо деловой: никаких ненужных торжеств, речей и банкетов. Оратор из него всегда был неважный, а теперь к недостатку красноречия добавилась и проблема вставных челюстей, которые то и дело норовили вывалиться изо рта. Нью-йоркский дантист Джон Гринвуд, сменивший доктора Лемайера, изготовил для Вашингтона несколько пар челюстей из кости бегемота, крепившихся к единственному зубу и соединенных золотыми пружинками. Они были либо слишком широки, либо сильно выдавались вперед, из-за чего обе губы нелепо оттопыривались. Вставные зубы заставляли его также придерживаться особой диеты из блюд, которые не нужно жевать (в поваренной книге Марты записано множество рецептов каш и желе).

Начало поездки было удачным: перед Нью-Хейвеном (Коннектикут) 17 октября президентскому кортежу удалось объехать проселком высланный навстречу эскорт и обойтись без лишней помпы. Вашингтон исключил из маршрута Род-Айленд, поскольку этот штат еще не ратифицировал Конституцию, и направился в Бостон. По дороге он опытным глазом межевщика присматривал места для будущих каналов, дорог, прочих «инфраструктур», посетил суконную мануфактуру в Хартфорде и, хотя был не вполне доволен качеством ее продукции, заказал костюм для себя и отрезы на штаны для слуг. Массачусетс приятно удивил его имущественным равенством населения: ни богатых, ни бедных.

В Бостоне обойтись без церемоний оказалось невозможно: горожане еще не поблагодарили своего освободителя и горели желанием это сделать. Вашингтон облачился в мундир с золотыми эполетами и пересел из открытой коляски в седло. Утро 24 октября выдалось холодным и пасмурным; у Кембриджа, где президенту предстояло устроить смотр милиционным войскам, кортеж застопорился из-за спора о том, кому — городским властям или руководству штата — встречать важного гостя. Осерчавший Вашингтон громко спросил, нет ли в город другой дороги. Спор решился в пользу муниципального начальства.

В Бостоне звонили колокола; французский флот, стоявший на рейде, салютовал президенту; отдельный залп прогремел с Дорчестерских высот как напоминание о былом триумфе. У здания городского совета воздвигли триумфальную арку с надписью: «Человеку, объединяющему сердца». Вашингтон вышел на балкон; плотная толпа внизу приветствовала его одобрительным гулом; хор грянул гимн в его честь. Генерал не смог удержаться от слез, которые украдкой утирал платком.