Екатерина Глаголева - Вашингтон

В декабре палата горожан Виргинии выступила с обращением к королю, прося сохранить за колониями «древнее бесценное право жить по своим законам, определяя внутреннюю политику и налоги по собственному усмотрению». В документе подчеркивалось, что в колонии попросту нет наличных для уплаты налогов. Несмотря на это, 22 марта 1765 года британский парламент всё-таки принял «закон о гербовом сборе», облагавший особым налогом всю коммерческую деятельность, судебную документацию и периодические издания (документ без гербовой марки считался недействительным). Закон должен был вступить в силу в ноябре. Как и предыдущие налоги, гербовый сбор полагалось уплачивать твердыми британскими фунтами, а не колониальными бумажками.

Во время дебатов в английском парламенте автор закона, министр финансов Чарлз Тауншенд, назвал американских колонистов детьми, взращенными, вскормленными и взятыми под свое покровительство британской короной. Защищая колонистов, полковник Исаак Барре возразил, что они — «сыны свободы», и предупредил, что они будут противиться новым налогам, вводимым этим законом.

Палата горожан Виргинии собралась в начале мая, как только получила известие о новом законе. Однако дни шли, а самый животрепещущий вопрос постоянно вычеркивали из повестки дня, заменяя другими делами. Многие депутаты, включая Вашингтона, у которых дома было забот невпроворот, покинули сессию и разъехались по своим плантациям; остались только три десятка человек из 116.

Очередное заседание проходило бурно. Председатель Робинсон (давний покровитель Вашингтона), восседавший, как на троне, на высоком стуле, тщетно призывал к порядку. С дальней скамьи вскочил молодой студент-правовед Патрик Генри (это была его первая сессия):

— Известно, — начал он звонким голосом, — что отличительной особенностью британской свободы является введение налогов, которыми облагается народ, им же самим или лицами, его представляющими…

Это уже было подстрекательство к мятежу. Степенные патриции неодобрительно переглядывались, выказывая свое недовольство. Генри попытались усадить на место, но он не унимался:

— И у Тарквиния, и у Цезаря был свой Брут! — кричал он. — У Карла I был Кромвель, а у Георга III…

— Измена! — грозно рыкнул на него председатель.

— Если это измена, да будет так! — эти слова потерявшего голову юнца расслышали только ближайшие соседи: они были заглушены ропотом негодования.

Генри возглавил оппозицию новому закону и предложил резолюцию, которая была принята 30 мая 1765 года:

«Постановили, что первые землепроходцы и насельники сей колонии Его Величества и доминиона Виргинии принесли с собой и передали потомкам, а также всем подданным Его Величества, проживавшим с тех пор в поименованной колонии Его Величества, все свободы, привилегии, льготы и права, какими во все времена наделялись, пользовались и обладали народы Великобритании. <���…> Взимание налогов с народа им же самим или через посредство особ, избранных им и его представляющих, единственно сведущих в том, какие налоги способен уплатить народ и каким способом легче их взимать, и в равной мере облагаемых налогом, взимаемым с народа, — единственная гарантия против непосильного налогообложения и отличительная черта британской свободы, без которой невозможно существование древней Конституции».

Пока в палате разворачивались юридические баталии, Джордж в Маунт-Верноне вводил в курс дел своего дальнего родственника, 28-летнего Лунда Вашингтона, которого нанял в управляющие, чтобы заняться вместе с ним сельскохозяйственными экспериментами (выращивание пшеницы начинало себя оправдывать: урожай удавалось сбывать в Александрии, выручая хотя бы небольшие деньги). Джордж уже собирался выехать в Уильямсберг в конце июля, когда узнал, что губернатор Фокье, встревоженный известием о том, что законодатели из Массачусетса предложили виргинским коллегам отправить делегацию в Нью-Йорк, чтобы оспорить «закон о гербовом сборе», распустил палату и объявил новые выборы. Вашингтон воспользовался этим обстоятельством, чтобы стать депутатом уже не от графства Фредерик, а от графства Фэрфакс — поближе к дому.

В августе в Бостоне возникла первая ячейка организации «Сыны свободы», куда вошли ремесленники, купцы, люди свободных профессий. Очень скоро такие ячейки образовались в каждой колонии. Печатники и газетчики распространяли через прессу идею «Нет налогам без представительства», более неистовые призывали к активному сопротивлению. По колониям, начиная с западных границ, прокатилась волна беспорядков: мелкие фермеры, ремесленники, поденщики брались за оружие, нападали на королевские войска, поджигали дома, врывались в официальные учреждения. Пострадал даже дом Бенджамина Франклина, который в тот момент находился в Англии и вел упорную разъяснительную работу среди членов парламента, пытаясь склонить их на сторону колонистов. Разумеется, Франклин был возмущен «властью толпы», сводившей на нет все его усилия. Вашингтон тоже осуждал радикалов, призывавших изымать и сжигать бланки с гербом, особенно после того как в Уильямсберге разнесли дом Джорджа Мерсера, его коллеги по палате горожан, получившего в Лондоне должность сборщика налогов (разбушевавшийся народ сжег его чучело).

Конгресс по поводу «закона о гербовом сборе» состоялся в октябре: 27 делегатов от девяти колоний составили петицию королю и парламенту, заявив, что британский парламент не имеет права облагать их налогом. Десять делегатов были юристами, еще десять — купцами, семь — плантаторами или фермерами. Представителей Виргинии там не было.

Вашингтон же в это время писал язвительное письмо Роберту Кэри на нескольких страницах. В первых восьми абзацах он в пух и прах разнес лондонских купцов, скупающих его табак по бросовым ценам и дерущих невероятные деньги за негодный товар, присылаемый взамен. Затем он добрался и до «закона о гербовом сборе». Отмежевавшись от подстрекателей, которые рассматривали «этот неконституционный метод налогообложения как прямое покушение на свои свободы», он дал понять, что не согласен только с их методами, однако в их идеях видит рациональное зерно. Теперь-то у колонистов раскрылись глаза, они поняли, что могут бойкотировать британские товары, развивая собственное производство; а если Англия лишит колонии наличных денег для уплаты гербового сбора, то сделки нельзя будет регистрировать официально и все присутственные места, включая суды, закроются. А когда закроются суды — неужели непонятно? — британские кредиторы не смогут взыскивать долги с американских должников.

Так и случилось.