Геннадий Горелик - Андрей Сахаров. Наука и свобода

Но все же и выносливость Вавилова имела границы. У окружавших его сложилось впечатление, что он, от природы физически крепкий, в последние месяцы жизни, страдая от сердечной недостаточности и отказываясь от врачебной помощи, «сознательно шел навстречу концу» . [191] Фейнберг Е.Л. Вавилов и вавиловский ФИАН // Сергей Иванович Вавилов: очерки и воспоминания, 1991, с. 291; Болотовский Б.М., Вавилов Ю.Н., Киркин А.Н. Сергей Иванович Вавилов — ученый и человек: взгляд с порога XXI века. УФН, 1998, вып. 5, с. 551—568. Такой уход, во всяком случае, не выглядел политическим шагом, который подвергнул бы дополнительной опасности дело, которому он служил. Но само служение теряло смысл.

Включение ФИАНа в атомный проект уже не выглядело успехом. Вавилов ведь стремился укрепить широкий фронт академических исследований. Но «высшие государственные интересы» потребовали, чтобы главный теоретик ФИАНа Тамм и многообещающий его ученик Сахаров весной 1950 года покинули ФИАН и фундаментальную науку. уехав «в неизвестном направлении», чтобы посвятить всю свою творческую энергию проблеме военной спецэнергии.

О том, что Вавилов на пороге своего шестидесятилетия исчерпал выносливость, имеется красноречивое свидетельство Анны Капицы. По ее словам, в годы опалы Капицы «Вавилов исподтишка много делал Петру Леонидовичу хорошего». В начале 1951 года Капицы были приглашены на ужин к Вавиловым:

Мы никогда раньше не бывали у Вавиловых, но мы поехали с Николиной Горы, провели вечер с Сергеев Ивановичем и его женой и были совершенно потрясены, — мы не могли с Петром Леонидовичем понять, почему он нас пригласил и почему он был так беспредельно откровенен в таких вещах, которые вообще друг другу тогда не говорили. Мы великолепно понимали, и он тоже, что дом прослушивается. И несмотря на это Вавилов был предельно откровенен. Мы с Петром Леонидовичем никогда до конца не могли понять всего этого. Тогда мы только почувствовали, что Вавилову очень трудно и тяжело. И мы не были удивлены, что он скоро умер. [192] А.А. Капица, интервью 16.2.90.

Сергей Вавилов умер от разрыва сердца 25 января 1951 года — ровно в восьмую годовщину смерти его брата Николая в саратовской тюрьме.

Всего через несколько недель после отчета о Слойке (20 января 1949 года) Сахаров узнал, что ему предстоит покинуть не только чистую науку, но и ФИАН и уехать из Москвы, потому что «это необходимо для успешной разработки темы». Об этом ему и Тамму сообщил Б.Л. Ванников — заместитель Берии по Спецкомитету и начальник Первого главного управления (ПГУ) при Совете Министров СССР. Так именовалась Советская атомная империя.

Тамм стал горячо объяснять, что ограничивать работу молодого талантливого теоретика Сахарова только прикладными исследованиями неправильно, не по-государственному. На это Ванников сказал только: «Лаврентий Павлович [Берия] очень просит вас принять наше предложение».

Как не выполнить такую просьбу?!

Сахарову надлежало отправиться в Конструкторское бюро № 11, организованное подальше от Москвы, чтобы к городскому шуму не добавлялись шумы совершенно секретного конструирования и экспериментирования. Где именно находилось это КБ, оставалось государственной тайной до конца жизни Сахарова, и он никому не раскрывал ее, не произносил ни названия Арзамас-16 — наиболее известного из его псевдонимов, ни имени Саров, которое маленький городок недалеко от Нижнего Новгорода получил исторически и которое вернулось к нему в 1996 году.

Неизвестно, когда острословы из Арзамаса-16 придумали для своего города прозвище Лос-Арзамас для симметрии с американским прототипом Los Alamos. Симметрия закрепилась в октябре 1994 года, когда эти города стали побратимами.

Сахаров в «Воспоминаниях» именует это место просто Объект — такое название было в ходу у его обитателей почти полвека. Это был один из первых островов в ядерном архипелаге, покрывшем карту страны «белыми пятнами». [193] Атомный проект СССР. Сост. Г.А. Гончаров. Т. II. Ч. 1. М.: Наука. 1999, с. 429, 458. Новый архипелаг совместился с архипелагом ГУЛАГ и был им в большой степени построен. Неограниченная «рабсила» ГУЛАГа, легко поддерживаемая секретность и единая власть над обоими архипелагами делали это совмещение неизбежным в стране сталинского социализма.

Для создания атомной бомбы отвели место, почитаемое православной церковью. Здесь, в средней полосе России, более двух веков действовал Саровский монастырь и здесь жил инок Серафим Саровский (1778—1833), в 1903 году причисленный к лику святых.

Советская власть закрыла монастырь и в его зданиях разместила сначала детскую трудовую коммуну для беспризорников, а затем исправительно-трудовой лагерь. Заключенных исправляли на небольшом заводе, построенном ими же. Завод делал артиллерийские снаряды, а во время войны переключился на знаменитые реактивные минометы «Катюша».

С карты страны Саров исчез в 1946 году, когда его вместе с прилегающей немалой территорией оцепила колючая проволока и в нем создали филиал курчатовской Лаборатории № 2 под названием КБ-11. Главным конструктором стал Харитон, а первым заданием — реактивный двигатель специальный, или РДС-1. Так закодировали, возможно, в память о реактивных «Катюшах», атомную бомбу.

Главный теоретик атомной бомбы Зельдович с февраля 1948 года в основном работал на Объекте, продолжая руководить и своей группой в Москве. А год спустя, в феврале 1949 года, на Объекте организовали теоретическую группу для работы над термоядерной бомбой.

Всего этого Сахаров еще не знал, когда летом 1949 года его срочно вызвал — с дачи в выходной день — Ванников. В тот же день в личном вагоне начальника ПГУ Сахаров впервые отправился на Объект. Кроме них двоих в вагоне был еще только один пассажир — из руководящих работников проекта. Двадцативосьмилетний Сахаров воочию увидел свое новое общественное положение и получил первые впечатления о том странном мире, куда его привела «остроумная и физически наглядная» идея Слойки.

Пропуск в нужный вагон нужного поезда он получил в полуподвальном помещении Овощной базы, под которую было закамуфлировано Бюро пропусков. На поезде ехали всю ночь, потом на машине — мимо полуразвалившихся изб, и наконец:

Два ряда колючей проволока на высоких столбах, между ними полоса вспаханной земли («родная колючка», как говорили потом мы, подлетая или подъезжая к границе Объекта).

Ванников привез Сахарова на совещание о ходе работ по ядерному оружию. [194] Гончаров Г.А. Термоядерный проект СССР. предыстория и десять лет пути к термоядерной бомбе, 2002. Курчатов уже находился на Объекте. Главным вопросом было предстоявшее через несколько месяцев испытание атомного изделия (на языке Объекта). Но приняли и план относительно изделий водородных: было решено вести работы и по Слойке, и по Трубе.