Геннадий Горелик - Андрей Сахаров. Наука и свобода

Но кроме того, у них была интересная работа, дававшая большой простор творческой свободе.

Хотя совещание на Объекте в июне 1949 года приняло план работ по термоядерной бомбе, таммовская группа продолжала действовать в ФИАНе. Ситуацию изменила директива президента США Трумэна, публично объявленная 31 января 1950 года, о продолжении «работы над всеми формами атомного оружия, включая так называемую водородную, или супербомбу». Директива эта стала ответом на первое советское испытание атомной бомбы в августе 1949 года, положившее шокирующий конец американской атомной монополии. Ведь всего за несколько недель до испытания американская разведка заверила президента, что наиболее вероятное время первого испытания атомной бомбы в СССР — 1953 год. [198] Holloway D. Stalin and the bomb. Ch. 10.

Президент Трумэн не знал, что в СССР испытали копию американской атомной бомбы, не знал и того, что более эффективный, отечественно-советский проект атомной бомбы отложили из перестраховки — неудачи первого испытания Берия боялся больше, чем Курчатов.

Не знал Трумэн, что через считанные недели после его директивы американские физики окончательно убедятся: проект Classical Super (в русском переводе — Труба) неработоспособен. А принципиально новый проект водородной бомбы изобретут лишь через год.

Не знали этого, однако, и в Советском Союзе и потому отнеслись к словам Трумэна с полной серьезностью. Через несколько дней после заявления президента США вопрос о термоядерной бомбе рассмотрел Спецкомитет, и 26 февраля 1950 года постановление правительства обязало «организовать расчетно-теоретические, экспериментальные и конструкторские работы по созданию изделий РДС-6с и РДС-6т». В буквах «с» и «т» здесь просвечивают Слойка и Труба. К 1 мая 1952 года надлежало сделать модель Слойки и в июне провести ее полигонное испытание. Первый экземпляр Слойки должен был появиться в 1954 году, а до того надо было наладить производство дейтерида лития (LiDочки). [199] Гончаров Г.А. Термоядерный проект СССР: предыстория и десять лет пути к термоядерной бомбе, 2002.

Харитона назначили научным руководителем разработки обоих проектов, Тамма и Зельдовича — его заместителями.

На Объекте создавалась теоретическая группа для работ по Слойке под руководством Тамма. И туда на постоянную работу в марте прибыли Сахаров и Романов, а в апреле — Тамм.

Трое других участников группы Тамма остались в ФИАНе по разным причинам.

Гинзбург в 1946 году выбрал себе жену, совсем не подходящую для Объекта, — арестованную в 1944 году и осужденную по контрреволюционной 58-й статье Нину Ермакову амнистировали в 1945 году, но с ограничением права местожительства. Свои просьбы властям разрешить жене жить в Москве Гинзбург посылал через Первый (секретный) отдел ФИАНа. Хотя он был автором LiDочки, с такой женой ехать на Объект «компетентные органы» ему не разрешили. [200] Гинзбург В.Л. О физике и астрофизике. М.: Квантум, 1995, с. 393—394.

Беленький остался из-за слабого здоровья (он умер сорокалетним в 1956 году).

Сложнее было у Фрадкина. Он попросил Тамма не брать его на Объект и не спрашивать, почему он об этом просит. Тамм выполнил обе просьбы. В ФИАНе знали, что всю семью Фрадкина уничтожили фашисты, и так он писал в анкетах. Однако он не писал, что за несколько лет до войны его отец сгинул в ГУЛАГе. И опасался, что при оформлении допуска к более высокой секретности, чем у него была в ФИАНе, обнаружится, что в анкетах он скрывал «криминальный» факт. [201] Е.С. Фрадкин, беседа 21.1.95.

Опасения Фрадкина были вполне основательны. Спецслужбы, к примеру, полгода изучали биографию жены Сахарова, прежде чем разрешили ей с детьми приехать к мужу на Объект: «Потом отец Клавы рассказывал — в провинции все становится известным — что летом 1950 года УВД Ульяновска усиленно изучало его родственные связи». Полгода также прошли между встречей самого Сахарова с Ванниковым и его первой поездкой на Объект, так что возможно, это было стандартное время для изучения родственных связей.

Оставшаяся в ФИАНе часть таммовской группы именовалась группой поддержки» и эффективно работала над задачами, которые возникали на Объекте. Особенно важной оказалась теория устойчивости, разработанная Беленьким и Фрадкиным и давшая метод поиска наилучших вариантов ядерных изделий. [202] Л.П. Феоктистов, интервью 24.2.95.

В то же время у фиановцев оставалась возможность заниматься чистой теоретической физикой. В результате, например, в 1950 году Гинзбург сделал свою самую известную работу по теории сверхпроводимости (за которую получил Нобелевскую премию 2003 года), [203] Гинзбург В.Л. О науке, о себе и о других, 2003, с. 198. а Фрадкин сделал работы, о которых Сахаров сказал:

Из всей нашей компании Фрадкин единственный достиг того амплуа высокопрофессионального физика-теоретика «переднего края», о котором мы все мечтали.

У Сахарова на Объекте не было возможности заниматься чистой наукой. Слишком велик был груз задач, связанных с реализацией Слойки. Выяснилось, что свойства термоядерного изделия, как они выглядели в ФИАНе, — это лишь очень предварительные, во многом неверные соображения». Нелегко разглядеть в семечке свойства взрослого невиданного до тех пор растения, тем более что очень многое зависит от условий, в которых это растение выращивается, — в иных условиях оно может вообще погибнуть. Однако без зерна никакими агрономическими усилиями ничего не вырастишь.

Команде теоретиков во главе с Таммом и Сахаровым предстояло найти условия, в которых фиановское семя Слойки могло превратиться в чудовищной мощи термоядерный гриб. Это означало огромный объем расчетной и пересчетной работы. Надо было ставить задания экспериментаторам, затем результаты их измерений использовать в новых расчетах. А результат должен был быть совершенно определенный — в сантиметрах и граммах: сколько лития, сколько трития. То, чем занималась команда Тамма и Сахарова, было не теоретической физикой, а физикой технической, соединенной с вычислительной математикой.

Параллельно продолжалась работа над проектом Труба. Этой группой теоретиков руководил Зельдович, его заместителем был Давид Франк-Каменецкий.

Две эти группы, в обшей сложности около двадцати человек, несколько лет — до 1953 года — напряженно трудились, каждая над своим проектом. К ним на помошь — на Объект — прибыли сильнейшие теоретики Исаак Померанчук и Николай Боголюбов. В расчетных работах помогали несколько мощных групп в Москве и Ленинграде, две из которых возглавляли будущие нобелевские лауреаты Л.Д. Ландау и Л.В. Канторович.

Необходимость сложных математических вычислений объясняется попросту тем, что экспериментирование методом проб и ошибок практически исключалось. Атомная взрывчатка — слишком дорогая вещь, и слишком ее мало, чтобы расходовать на «ошибки». Именно необходимость сложных термоядерных расчетов стимулировала создание первых компьютеров. Но в СССР первые компьютерные расчеты начали делать только в 1954 году, а до того считали вручную — на арифмометрах. Многие десятки операторов-вычислителей — точнее сказать, вычислительниц — по инструкциям, которые им ни о чем не говорили, складывали и умножали непонятные числа, не ведая, что результат их Работы может ответить на вопрос, какой мощности будет термоядерный взрыв и произойдет ли он вообще. А физики и математики должны были придумать такие вычислительные схемы, которые дали бы надежный результат в обозримое время.