Рустам Валеев - Южный Урал, № 31
- Название:Южный Урал, № 31
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Челябинское книжное издательство
- Год:1958
- Город:Челябинск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Рустам Валеев - Южный Урал, № 31 краткое содержание
Южный Урал, № 31 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты говори членораздельно, — сердито сказал Костя, хмуря брови. — Толком говори!
Он оглядел их пристально, осуждающе покачал головой:
— Разве не знаете? Ведь умер Василий Васильевич…
До Тани не сразу дошло то, что сообщил Слава. А когда дошло, похолодело в груди, помутилось в глазах. Она схватилась за горло, глаза ее расширились в ужасе.
— Не может быть, — лепетала она… — нет, нет…
Позднее, когда миновал первый приступ отчаяния и Таня могла связно думать, она почему-то вспомнила Славу Бергамутрова в тот момент, когда он, сообщив им горькую весть, сидел на табуретке и плакал, низко опустив плечи. Что же она не поняла в этом парне? Почему он так близко к сердцу принял смерть старого мастера? Ведь насколько она помнит, старик часто бранил Бергамутрова, покрикивал на него. Слава оскорблялся, не оставался в долгу. И все-таки, несмотря на эту видимую каждому неприязнь, Василия Васильевича и Славу объединяло что-то более сильное и крепкое. Что? Она не знала, не видела, целиком занятая сама собой. Она была эгоисткой…
«Да, да, — разоблачала сама себя Таня. — Эгоисткой, настоящей эгоисткой… так тебе и надо! Казнись теперь!»
С кладбища возвращались втроем. Костя подхватил Таню с левой стороны, а Слава — с правой. Таня много плакала, глаза ее опухли, покраснели. Шла тихая, печальная, молчаливая. Костя смотрел себе под ноги. Одет он был на этот раз в новое драповое пальто, с каракулевым воротником, в шапку. Слава, несмотря на крепкий, пронизывающий ветер, был в клетчатом модном пальто и в кепке.
Костя, будто для самого себя, произнес глухо:
— Портрет ему понравился тогда. Поглядел и сказал: «Спасибо, сынок. С этого портрета буду я смотреть на вас много лет, на новую жизнь. А мне бы хотелось знать, что же будет через много лет». Да… Был Василий Васильевич и нет Василия Васильевича.
Костя оказался сильнее Бергамутрова, ни слезинки не выронил за эти дни, хотя Таня знала, как ему тяжело. У Кости со стариком была давнишняя дружба. Слава плакал и стыдился своих слез.
Но Костины слова вернули его к действительности, он заговорил:
— Разве без Василия Васильевича мог бы я что-нибудь, сделать со своей машиной? А? Да, если бы не Василий Васильевич… Не понимаете!
— Говори, Слава, — поддержала Таня.
— А что говорить? Что говорить? Ругал он меня? Ругал! Я сердился? Сердился. Почему сердился? По глупости. Вот эту глупость и выбивал из меня Василий Васильевич. Вам что? Погорюете и ладно. А я что буду делать без Василия Васильевича?
— Помогут… — отозвался Костя.
— Помогут… Конечно, помогут. Только не так, как Василий Васильевич. Сколько вечеров просидели мы за чертежами? Сколько я от него тумаков, как от отца родного, получал? Не знаете? Ничего вы не знаете, эгоисты вы!
И Слава замолк прочно.
Таня ночевала у бабки Авдотьи. Старушка проплакала всю ночь, но Таня не утешала — не помогло бы.
И тоже не спала. Думала.
Как она жила? Ей было радостно лишь тогда, когда эта радость касалась ее лично. Она грустила потому, что эта грусть была ее собственной. Смеялась над Костей потому, что так хотелось. Она думала, что весь мир создан для нее. А что ей другие? Она позабыла, что отец отдал свою жизнь не только ради счастья своей дочери, но и счастья всех людей. Мать, умирая, завещала людям побеспокоиться о дочери вовсе не для того, чтобы дочь потом, оперившись, забыла, что значат для нее эти люди.
Да, она считала, что все, кто ее окружал, должны делать ей одолжение… Она смеялась над Костей… Считала Ванюшова неприметным человеком и не знала, что у тихого и скромного токаря такая трагическая судьба. Она презирала Славу Бергамутрова, считала, что и Василий Васильевич терпеть не мог его, но и тут ошиблась. И как не ошибиться, если она никого не хотела видеть, кроме себя. Ее занимало лишь свое собственное настроение, свои собственные горечи и радости, свои собственные прихоти. Все для себя. А разве так можно жить?
Говорят, что очень часто человек меняется вдруг. Причины могут быть великие и малые, но одинаково сильные и неотразимые. И если говорить о Тане, то, пожалуй, более яркого подтверждения этой мудрости едва ли можно найти. Таня после событий последней недели, особенно после этой бессонной ночи, огляделась вокруг внимательно и поняла, что жизнь ее круто переломилась. Она впервые во все глаза посмотрела на людей, окружающих ее, и с огорчением подумала, что не знает их.
Но теперь это неважно. Она будет их знать, ибо хочет этого, они будут ее друзьями, ибо она верит в них.
Леонид Куликов
ДЕСЯТЬ ЛЕТ ЛЕЖУ В ПОСТЕЛИ Я…
Стихотворение
Десять лет лежу в постели я,
Дни и ночи — десять лет.
Юбилей не для веселия,
Юбилей не для газет.
Без конца тюрьма кроватная —
Не уйдешь, не уползешь.
Эх ты, хворость непонятная,
Погубила ни за грош.
И теперь уж не развяжется
Этот мертвый узелок.
А бывает — крышкой кажется
Мне беленый потолок.
Не расскажешь боль сердечную,
Волны муки и тоски,
Эти думы бесконечные,
Поседевшие виски.
Да и незачем рассказывать,
Перетягивать струну.
В жизни много было разного —
О хорошем вспомяну.
Да, судьба моя унылая
Тем удачлива была,
Что со мною мама милая.
Что душа ее светла.
Да еще одно хорошее,
Озарившее мой век:
Я не раб, не жертва божия —
Я советский человек.
И печалит мысль одна меня,
Что сгораю без огня
И что нет на Красном знамени
Ни кровинки от меня.
Валентина Левченко
Я ТВОЙ ХАРАКТЕР УЗНАЮ…
Стихотворение
Еще поля под снегом дремлют,
С утра мороз — совсем январь.
И все ж весна спешит на землю,
Опережая календарь.
Уходят в прошлое метели,
И днем с двенадцати часов
Нигде не скрыться
от капели,
От воробьиных голосов.
И ветерок далеких странствий
Играет
за воротником.
…Но я
с весны
непостоянством
На личном опыте знаком.
С утра — январь седобородый,
А днем — опять звенеть ручью.
В причудах матушки-природы
Я твой характер узнаю.
Михаил Смердов
ДЕД УШКО И НАСТЯ-ДУШКА
Сказ
Эх, ребятки! А что я вам расскажу. Слушайте-ка.
Было это в старо-престарую бытность, когда ваши деды еще, знать-то, голопузыми ребятешками по улицам собак гоняли, а то, гляди, может, и в зыбках качались. Вот в эту самую бытность и жил в нашем селе дед Ушко. По-крещеному-то его Митрием Афанасьичем величали. А Ушко — это еще в молодые годы за ним укрепилось, с той поры, как ему отец Викентий, поп нашего прихода, ухо невзначай литовкой напрочь отхватил. Митрия Афанасьича тогда за его небольшие лета еще просто Митькой-чеботарем звали. А чеботарь он, сказывают, был отменный. Такую обувку ладил, что хоть всю округу обойди, да только лучше Митриевой работы все одно ни за какие деньги не сыщешь. Он даже самому управляющему горным округом — был раньше этакий — заказы исполнял. А ведь тот у плохих мастеров шить не станет: губа не дура, вкус знает.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: