Виктор Устьянцев - По ту сторону

Сказал он об этом, когда уже надо было уезжать в Киев в спецшколу Военно-Воздушных Сил. Он не был уверен, что его туда примут — ведь у него образования-то и семи классов не было. Но его все-таки приняли, в порядке исключения, «ввиду особых боевых заслуг».

Но заслуги заслугами, а в спецшколе нужны были прежде всего знания. А их как раз и не хватало. Из того, что он успел приобрести за пять классов, половину он позабыл. Стали появляться сначала тройки, а потом и двойки. А он не привык, да и не хотел быть в числе последних, отстающих. И теперь окончательно убедился: надо сначала окончить школу.

Вернулся домой, поступил в вечернюю школу рабочей молодежи, а работать пошел на ту же фабрику, где работали его родные, приятели, соседи, — на хлопкопрядильную…

Теперь он часто встречался со своими школьными приятелями, с товарищами по довоенным коридорным играм. И нет-нет кто-нибудь из них спрашивал:

— Слушай, ты ведь хорошо рисовал раньше. Сейчас что, бросил или как?

А он вместо ответа вынимал карандаш, блокнот и тут же, на ходу, набрасывал портрет спрашивавшего.

— А ведь похож! — удивлялись ребята.

То ли кто из них проговорился, то ли попался на глаза секретарю парткома один из таких набросков, только вызвал секретарь Володю и сказал:

— Знаешь, Владимир Алексеевич, в клубе у нас художника нет, а без него как без рук. У тебя к этому делу способности. Да и учиться станет полегче — времени там больше…

И Володя согласился, потому что перешел в девятый класс вечерней школы и со временем было действительно туго.

Он оформил клуб всей полагающейся наглядной агитацией, писал афиши, рисовал рекламные объявления к новым фильмам — все вплоть до гангстеров и полуобнаженных красавиц из зарубежных фильмов. Но особого удовольствия от этого не испытывал. Его больше тянуло в цех, к ребятам…

— Все это не призвание, а баловство, — сказал он как-то брату Николаю. — Этим хорошо заниматься в свободное время. Я из рабочей семьи, сам по натуре человек рабочий, и не пристало мне около искусства прихлебателем болтаться. Репина из меня все равно не получится — таланта маловато, а на меньшее я не согласен.

И пошел работать в цех на литейно-механический завод, где работал Николай.

Можно быть плохим поэтом или художником, а можно быть и отличным слесарем. В плохих Володе Бажанову ходить не с руки — не позволяют ни достоинство фронтового разведчика, ни рабочая гордость.

Он хороший слесарь.

Но ведь можно быть хорошим слесарем и плохим человеком.

Владимир Бажанов не мог стать плохим человеком. Не та биография.

Документы А. Р. Коняхина нашлись только через три года. Они были аккуратно обернуты бумагой, положены в жестяную банку и зарыты как раз в том месте, где через несколько дней был установлен немецкий миномет. (Прим. автора.)