Евгений Стригин - Путин. Внедрение в Кремль

12 мая 1999 года президент РФ отправил в отставку правительство Евгения Примакова и назначил исполняющим обязанности премьер-министра Сергея Степашина. Другим указом новым первым вице-премьером назначен бывший министр путей сообщения Николай Аксененко.

«12 мая 1999 г. то, чего ждала и чего опасалась общественность, случилось. Затри для до голосования по вопросу об импичменте Б. Ельцин своим указом уволил Е. Примакова и отправил в отставку весь состав правительства. Накануне он пригласил Евгения Максимовича и предложил ему написать прошение об отставке, но получил категорический отказ. «Увольняйте, если хотите, это ваше конституционное право, но подавать прошение об этом я не стану. Не вижу оснований» [396].

Но президент страны такие основания видел. Ельцин напишет: «Геннадий Селезнев, спикер Думы, после отставки Примакова твердо пообещал: «Вот теперь импичмент действительно неизбежен». Я же был убежден в обратном: после отставки Примакова отрицательного результата голосования уже не будет. Я обезоружил депутатов, тех, кто еще в чем-то сомневался, своей твердой решимостью» [397].

Во время возни вокруг импичмента важно было, как отреагирует экс-премьер. «Сам Евгений Максимович молчал, ничего не комментировал, ждал. Надо отдать ему должное — очень не хотелось ему, опытному, мудрому политику, втягиваться в опасные игры. Расчет у него был совершенно другой. Тем не менее взрывоопасная ситуация с импичментом могла затянуть и его, со всей его неспешностью и аккуратностью. Его пытались использовать, вовлечь в политическую драку» [398].

А политика была у всех, но у каждого своя. Зюганов в своей речи назвал некоторые дополнительные обвинения «господину Ельцину» (кроме тех, которые были в официальном документе, направленном на голосование) {67} .

Одни делали одно, другие делали другое. Всем находилось занятие, причем и тем и другим за это хорошо платили.

«Всю свою работу администрация президента сосредоточила на индивидуальной и групповой обработке думцев тайными средствами, среди которых обыкновенный подкуп всегда считался наиболее эффективным» [399]. Купить можно только тех, кто продается. Таких набралось достаточно.

«Что нельзя сделать за деньги, можно сделать за очень большие деньги» [400].

15 мая 1999 года Государственной Думе не удалось набрать необходимых 300 голосов ни по одному из пяти пунктов обвинения против Бориса Ельцина. За признание Ельцина виновным в подписании Беловежских соглашений и развале СССР голосовали 240 депутатов, против — 72, признано недействительными 7 бюллетеней. Виновным в трагических событиях осени 1993 года Ельцина признали 263 депутата, против этого голосовали 60 депутатов, недействительных — 8. За обвинение в развязывании войны в Чечне проголосовали 283 депутата, против — 43, недействительных — 4. В развале армии виновным президента счел 241 депутат, против — 77, недействительных — 14. В геноциде президента обвинили 238 депутатов, против высказались 88, недействительных бюллетеней — 7.

Потерпев провал, господа депутаты не успокоились и стали придумывать, за что бы еще зацепиться. Придумать-то они придумали. 19 мая 1999 года Государственная Дума РФ обратилась в Конституционный Суд с запросом о толковании термина, употребленного в статье 91 Конституции, — «неприкосновенность президента РФ», а также о толковании части 2 статьи 92 Конституции — «о досрочном прекращении полномочий президента РФ в случае стойкой неспособности по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия». За обращение проголосовало 262 депутата. «Против» и воздержавшихся не было.

Но, по сути дела, это были уже арьергардные бои, которые нужны были только для успокоения самолюбия проигравших.

Повернуть вспять ситуацию они уже не могли.

Такие вот были времена. Именно на фоне уже названных и иных более мелких скандалов неожиданно возник еще один. Но зато какой! С Генеральным прокурором в центре этого скандала. Скандала, который имела возможность по телевидению видеть вся страна.

«Никто и никогда не мог заставить меня играть по чужим правилам, — вспоминал Ельцин. — Но Юрию Скуратову удалось втянуть и меня, и Совет Федерации, и страну в свой мелкий, грязный скандал» [401].

Преуменьшает Борис Николаевич. Скандал был не такой и мелкий. Он был большой, ибо оказался в числе немногих факторов определяющих политическую ситуацию в 1999 году. Особенно в середине этого года, когда решался вопрос о «наследнике» первого российского президента. Поведение некоторых высших должностных лиц в ходе этого скандала определило их дальнейшую судьбу и косвенно судьбу страны. Но о последнем обстоятельстве чуть позже.

Первый российский президент вскоре после ухода в отставку написал свои очередные мемуары. Среди тем, которые он затронул, был и этот грязный скандал. Борис Николаевич не мог пройти мимо него, рассказывая о последних годах своего правления.

Благоразумно Ельцин обходит стороной вопрос, как и почему Скуратов стал генеральным прокурором. А ведь именно он (Ельцин) принял решение назначить этого человека генеральным прокурором, как и всех его предшественников. А следовательно, он и несет ответственность за неудачный выбор. Но кто же признает свои ошибки?

«Юрий Скуратов, обладавший рядом незаменимых для прокурора качеств — исполнительностью, цепкой памятью, упорством, не обладал главным — волей, мужским характером, верой в себя, в свои силы, оказался в каком-то смысле пустоцветом» [402], - счел необходимым написать первый экс-президент РФ. Но, повторимся, ведь кандидатура Скуратова на должность Генерального прокурора была предложена Президентом РФ. Значить до определенного времени устраивал, а потом разглядели. Бывает. Не первый раз президент ошибался в генеральных прокурорах. Но в России на грабли привыкли наступать слишком часто.

Кроме того, похоже, уважаемый Юрий Ильич «заигрался». Поясним. Во-первых, не имея опыта практической прокурорской работы, он не вполне понял значение компромисса между законностью и целесообразностью, на которые постоянно идут практические работники. Без этого в России (и не только в ней) долго работать просто невозможно.

Отсутствие опыта практической работы, вероятно, сказалось также на формировании нереалистической оценки возможностей по расследованию конкретных уголовных дел.

Во-вторых, ему показалось, что он имеет возможности серьезно влиять на политическую ситуацию и на конкретных лиц, располагая компрометирующими данными и обладая правом их реализации. На самом деле, роль генерального прокурора в России почти всегда сводилась к достаточно узкой задаче — выполнение указаний руководителя страны.