Илья Басс - Жизнь и время Гертруды Стайн

Хемингуэй в характерной для него манере строит хитроумный аппарат доказательства. Гертруда, видите ли, вбила себе в голову, что всякий хороший писатель должен быть странным. И коли этой странности не видно, значит, он всего лишь скрывает ее. Поскольку Хемингуэй, в ее представлении, хороший писатель, то в нем должны быть странности: «Последний раз, когда я ее видел, она сказала мне, что слышала о каком-то инциденте, какой-то гомосексуальной истории; это будто бы со всей несомненностью доказывает, что я и в самом деле очень странный».

В заключение обоих писем он упреждает адресатов о якобы трансформации личности Гертруды после менопаузы, приведшей к потере лесбиянкой здравого смысла в суждениях. Все это, напомним, написано до появления книги. Окончательную же схватку он отложил на поздний срок. Текст писем оказался верным только в том смысле, что слухи и сплетни о Хемингуэе и так кочевали по всему Парижу, но вовсе не из-за предстоящего выхода в свет означенных мемуаров.

В сокращенном виде Автобиография появилась в 1933 году в четырех выпусках журнала. Сразу же из Америки понеслись восторженные письма. И Вильяму Брэдли не составило труда заключить договор с издательством Харкур Брейс.

Но прежде нужно было преодолеть небольшую юридическую закорючку. Центральная фигура первого десятилетия воспоминаний — Пикассо и его богемная жизнь в Бато Лавуар. Весной 1931 года Фернанда Оливье, многолетняя любовница Пикассо, к тому времени впавшая в нищету, попросила Стайн написать предисловие к ее собственным воспоминаниям о жизни с Пикассо, надеясь опубликовать их и в Америке. Отрывки из рукописи уже появились в парижской газете Ле Суар. Пикассо сумел остановить газетную публикацию (но не книгу), а Гертруда отказалась — не менять же испытанную дружбу с художником на благорасположение покинутой любовницы! В ответ Оливия обвинила Гертруду в плагиате и угрожала иском. До суда дело так и не дошло. Прямых доказательств нет, но, возможно, появление мемуаров Фернанды натолкнуло и Гертруду на мысль самой написать воспоминания. Основной текст в Автобиографии закручен именно вокруг Пикассо и Оливии.

Оливия ненароком все равно ‘отомстила’. Когда появились отрывки из Автобиографии, Гертруда поспешила их прочесть (в своем переводе) в присутствии Пабло и Ольги Хохловой. Стоило рассказу дойти до периода жизни с Оливией, Ольга не выдержала и вышла. Пикассо поспешил за ней. Размолвка затянулась на два года, дружба восстановилась лишь после неформального развода Пикассо с Хохловой.

Целиком Автобиография вышла ранней осенью 1933 года. В одночасье вокруг Гертруды все изменилось.

Широкая картина интеллектуальной жизни Парижа первой четверти века, заполненная именами Андерсона, Пикассо, Хемингуэя, Фитцджеральда, Матисса и многих других, насыщенная живыми картинками из личной жизни отдельных знаменитостей и монпарнасской тусовки в целом, ничего равного себе не имела и привлекла широкий круг читателей. Финансовый успех был оглушителен.

К 1935 году английский вариант книги выдержал четыре тиража, затем вышел в Британии, во Франции (в переводе Бернара Фея). Воспользовавшись удачным моментом, Вильям Брэдли предложил тому же издательству и Становление американцев. Роман в сокращенной форме появился в 1934 году.

Теперь Гертруда смогла купить новый автомобиль и заменить прислугу — нанять двоих, мужчину и женщину.

Ван Вехтен писал: «С выходом Автобиографии и Трех жизней Вы на языке каждого, как Грета Гарбо».

Отклики в газетах включали весь спектр критики, но в основном были положительными. Во многих отзывах присутствовала метафора ‘превращения гадкого утенка в прекрасного лебедя’, т. е. отказ от эксцентричного стиля привел к успеху. Один, более сдержанный критик из нью-йоркской газеты Таун Криер выразил недовольство, назвав стиль «детским в его банальной простоте», посетовал на отсутствие пунктуации и временами «хаос в построении предложений». Замечание по существу, из всех знаков препинания чести присутствовать в тексте удостоилась лишь точка. Критику следовало бы добавить как недостаток и отсутствие дат, что за неимением строгой хронологической последовательности вносит путаницу при описании событий.

Гертруда ожидала возможной негативной реакции некоторых персонажей Автобиографии и не ошиблась.

Февральский номер (1935) парижского журнала Транзишн напечатал специальное приложение под заглавием Свидетельство против Гертруды Стайн. Памфлет предваряется абзацем, написанным Эженом Жола и имевшим целью разъяснить позицию протестующих, включавших Марию и Эжена Жола (владельцы журнала), Анри Матисса, Жоржа Брака, Тристана Тцара и Андре Сальмона.

По-видимому, Эжен Жола и был организатором антистайновской кампании. Вот несколько сокращенный текст вступления:

Мемуары мисс Гетруды Стайн, опубликованные в прошлом году под заглавием Автобиография Элис Б. Токлас, привели к появлению некоторого числа спорных комментариев. Транзишн предоставил свои страницы тем, кого Стайн упомянула, и кто, включая и нас, находят, что материалам, изложенным в книге, недостает точности. Сей факт, как и прискорбная возможность того, что многие менее информированные читатели, возможно, воспримут свидетельство мисс Стайн о своих современниках [как должное], делает разумным уточнить эти моменты, с которыми мы знакомы, прежде чем книга примет характер исторически достоверного документа.

Мы рады предоставить господам Анри Матиссу, Тристану Тцара, Жоржу Браку, Андре Сальмону возможность опровергнуть те моменты в книге мисс Стайн, которые, по их мнению, того заслуживают.

Эти документы [свидетельства] делают несостоятельной претензию воспоминаний Токлас-Стайн на какое-нибудь участие в формировании той эпохи, которую она пытается описать. Существует единое мнение, что у нее отсутствует представление о том, что в действительности происходило, и что мимо ее внимания целиком и полностью прошла мутация идей, скрытых под внешними проявлениями очевидных контактов и столкновений личностей. Ее участие в зарождении и развитии таких движений, как фовизм, кубизм, дадаизм, сюрреализм, транзишн никогда не было идеологически глубоко личным и, как подчеркивает месье Матисс, она [Стайн] представляет ту эпоху, «не ощущая ее и безотносительно к реальности».

Автобиография Элис Б. Токлас с ее пустопорожней, показной богемностью и эгоцентричными вывертами вполне может стать однажды символом декаданса, порхающим вокруг и около современной литературы.

Эжен Жола.

Париж, Февр.1935

За вступлением следуют заявления пятерых ‘подписантов’ (за исключением Эжена Жола).