Илья Басс - Жизнь и время Гертруды Стайн

Участие в Армори шоу привело к знакомству с Гертрудой. Мейбл Додж и Стеглиц приложили к этому руку. Встреча весной 1913 года прошла весьма дружественно, хотя их взгляды на искусство во многом разнились. Гертруда позднее призналась, что ей не понравилась какая-то безостановочность Пикабия и то, что она назвала «вульгарностью затянувшегося переходного возраста». Пикабия особенно нападал на Сезанна, с чем Гертруда согласиться не могла.

Стайн писала:

«Пикабия первым поставил перед собой задачу добиться того, чтобы линия вибрировала как музыкальный звук и эта вибрация шла от восприятия человеческого лица и тела как чего-то настолько зыбкого, что линия, которая описывает и лицо и тело, вибрировала сама по себе». Этот, прямо-таки экспериментальный подход родился после того, как в 1909 году Пикабия познакомился с будущей женой Габриель Буффе́, изучавшей музыку у нескольких известных композиторов (Габриэля Форе, Венсана д’Энди и Ферручио Бузони). Габриель, склонная к модернизму в музыке, и Пикабия вместе пытались слить живопись и музыку. Усилия художника выработать собственный стиль привлекли Гертруду, но во время Первой мировой войны они потеряли друг друга. Контакт восстановился летом 1931 года.

К моменту возобновления знакомства (после 18-летнего перерыва) Пикабия уже сложился как художник. Он попробовал себя в рисовании машин и механизмов, кубизме, импрессионизме и фигуративном искусстве, периодически переключаясь с одного на другое.

Как заметил один из биографов художника, «острый ум мадам Стайн и интерес к работам Пикабия был для него удвоенной радостью». Гертруда написала представление к его выставке в декабре 1932 года. В следующем году даже намечался некий совместный проект, который не осуществился.

При поддержке Стайн в 1933 году Пикабия получил Орден Почетного легиона. В благодарность художник создал ее портрет, довольно простой и непритязательный. Гертруда продолжала оказывать дружеские услуги Пикабия. Будучи в Америке, она не забыла о художнике и договорилась об устройстве его выставки в Чикаго. Выставка состоялась в Клубе искусств в январе 1936 года. В свою очередь Пикабия затратил много усилий и времени в поисках продюсера для постановки пьесы Стайн Прислушайтесь ко мне.

В период с середины 30-х годов и до начала Второй мировой войны содержание картин Пикабия носило случайный характер, оставаясь в принципе фигуративным. На картинах заметны то чистый реализм, то ‘слоистые’ изображения — сквозь один слой просвечивает другой, присутствуют наложенные сетки и узоры. Гертруда заметила перемену и в 1937 году, будучи в жюри всемирной выставки в Пти Палэ, остановила выбор на Пикабия. Ей предстояло стать критиком. Придя к выводу, что время дадаистов, импрессионистов, сюрреалистов как новаторов прошло, она сумела выторговать, против желания некоторых членов жюри, два места для художника.

Одинаковая степень политического консерватизма, те же друзья — Бернар Фей и Франсис Роуз, общая любовь к животным сблизила Пикабия и Гертруду. Кстати говоря, у художника в хозяйстве водились птицы и небольшие собаки, и он презентовал ей двух щенков чихуахуа — вначале Байрона, а после его смерти другого, черного, названного Пепе.

Пикабия и его подруга Ольга Молер [61] Ольгу наняли как гувернантку к сыну Лоренцо в декабре 1925 года. Пикабия и Ольга сочетались браком 14 июня 1940 года в дни падения Парижа. были большими непоседами. Пара постоянно курсировала между Францией, Германией, Швейцарией и Испанией, хотя более-менее постоянная резиденция находилась в Каннах, где у Пикабия была яхта. И направляясь на юг или возвращаясь на север, художник ‘заворачивал’ в Билиньин, встречи доставляли особое удовольствие обоим. Не было недостатка и в переписке.

Дело близилось к войне, и в конце июля 1939 года Пикабия и Ольга, находясь в Сан-Тропе, загрузили последние работы в машину и отправились в Швейцарию навестить родных Ольги. Картины же предназначались для запланированной выставки в Париже, в галерее Леонса Розенберга. Поскольку Билиньин находился рядом со Швейцарией, супруги решили не таскать картины с собой, а заскочить в Билиньин, выгрузить их в местном отеле, оставив под присмотром Гертруды. В Швейцарии их, однако, застало объявление войны, а немецкий паспорт Ольги не позволил немедленно вернуться во Францию. Спустя два месяца благодаря заключению брака им удалось вырваться, и они направились прямо в Канны, не заезжая в Билиньин. Выставка в Париже, однако, не состоялась, большинство картин из отеля исчезло.

Пикабия, находясь в Каннах, в вишистской зоне Франции, несмотря на военное время, усиленно работал зимой 1939–1940 года. Итогом стала выставка там же в апреле 1941 года с предисловием к каталогу, написанном Стайн.

Последнее письмо Пикабия к Гертруде датировано 1946 годом. Ее письма к художнику не сохранились.

Шумиха вокруг Автобиографии на какое-то время отвлекла Гертруду от другого важного события — премьеры оперы Четверо святых. Пролетело уже пять лет со дня окончания партитуры, и Гертруда потеряла всякую надежду. А между тем Томсон предпринимал окончательные шаги и усилия для постановки их творения. 7 февраля 1934 года прошла генеральная репетиция, и в тот же день Ван Вехтен отправил восторженное письмо в Париж: «Я не видел более восхищенной толпы со времен Весны священной… Негры были божественны, как у Эль Греко, более испанцы, более святые; оперные певцы [негры] в своем величии, простоте и необычайной пластике превзошли всех иных исполнителей, даже белых». Ван Вехтен отметил также декорации и костюмы. «Опера, — заключил он, — полный триумф». Оценке Вехтена следует доверять, поскольку он все-таки был профессиональным музыкальным критиком.

На следующий день в Хартфорде прошла успешная премьера. За ней последовало шесть представлений подряд, а 20 февраля опера дебютировала в Нью-Йорке.

Отсутствие сюжета повергло многих критиков в шок. Один из них написал, что ‘за либретто вполне мог сойти список вин’, другой обозвал либретто ‘шпинатом’. Разумеется, были и положительные отклики, приветствовавшие инновации Стайн и Томсона. Издатель Альфред Харкур писал Гертруде: «Тосканини сидел в оркестровом кресле сзади меня… он, казалось, был полностью поглощен представлением и энергично аплодировал».

После выхода Автобиографии и оперы Четверо святых в трех актах личность Гертруды приобрела широкую известность в Америке. Эти два события укрепили ее позицию в глазах американской публики, в первую очередь как американки, а не эмигрантки. Ее имя постоянно фигурировало в американских газетах и журналах, десятки критиков шерстили старые и новые произведения Стайн. Пришла пора лично предстать перед американской публикой, встретиться со старыми друзьями, познакомиться с новой литературной волной и дать бой критикам, никогда ее не видевшим. Почти три десятилетия минуло, как обе женщины покинули родную страну. Но только сейчас Гертруда могла появиться там, появиться как победительница — она добилась gloire, она взошла на пьедестал.