Илья Басс - Жизнь и время Гертруды Стайн

Летом 1936 года Беннет Серф навестил Билиньин. Речь зашла об издании антологии напечатанных произведений [66] Антология вышла в 1946 году. .

Осенью Гертруда давала лекцию в местном университете, а в конце года закончила рукопись Стансы в размышлениях.

И, наконец, в 1937 году подошла к концу работа над очередной автобиографией под названием — Автобиография каждого.

«Элис Б. Токлас выполнила свою работу, а теперь каждый сделает свою», — таким предложением начинается вторая автобиография, как бы продолжение первой. Литературный пейзаж меняется, Стайн уже главенствует, продолжает встречаться со знаменитыми и интересными людьми. В повествование вплетено достаточное количество сведений из ее прошлой жизни, но главный упор делается на собственный успех, достигнутый во время американского тура. «Кто такой гений? — спрашивает она, — Пикассо и я часто обсуждали это». У читателя не должно остаться сомнений в ответе на этот вопрос.

Стайн продолжает сагу своей жизни, на сей раз за более короткий период, намереваясь развить коммерческий успех, вызванный первой автобиографией. Книга эта подходом и стилем напоминает первую, но дополнена рассуждениями, наблюдениями, выводами. Названием автор как бы отождествляет себя с остальным человечеством, пытаясь соединить личное и общее. Многие критики расценили книгу как «дополнение» к Автобиографии, кто-то назвал ее необычным путеводителем. Упреки касались и нарочитого упоминания, к месту и нет, имени многих знаменитостей, что, по мысли автора, должно было придать соответствующий статус и ей самой. Особенно характерен эпизод с чтением стихов Пикассо. Влюбившись в Мари-Терез, Пикассо перестал рисовать и стал сочинять стихи на французском и испанском языках. И попросил Гертруду выказать свое мнение. Во время чтения Гертруда следила за текстом по тетрадке и повторяла que cʼest beau (это, это замечательно).

Ни Гертруда, ни Уайлдер, бывший там же, обменявшись мнениями, не одобрили усилия Пикассо. Спустя некоторое время у Гертруды появился Сальвадор Дали и после длительной болтовни спросил, что она думает о поэзии Пикассо. Гертруда выложила все, зная наверняка, что Дали доложит Пикассо. Так и произошло. При следующей встрече Пабло поинтересовался, почему Гертруда доверилась Дали, а не ему. Ответ был готов: «Ты прекрасно знаешь, что умному человеку объяснять не надо, объясняют обычно глупому».

В наступившем споре между Пикассо, Браком и Гертрудой о том, могут ли художники сочинять поэзию, Гертруда предстает во всем своем величии. Она как бы походя ‘побивает’ и Пикассо и Брака (оба уже весьма знамениты в середине 30-х) и менторски наставляет (оригинальный текст представлен в виде диалога):

Гертруда:Ага, но ты способный в определенных пределах, а твои пределы в данном случае [в поэзии] тоже необычные [малы]. Ты это знаешь, так же, как и я. Ты все делаешь, чтобы избежать порядком надоевших тебе проблем. Ладно, ладно, продолжай делать, что делаешь, но не пытайся убедить меня, что все это поэзия.

Пикассо: Допустим, я все это знаю. Что же мне делать?

Гертруда (целуя его): Что тебе делать? Продолжай в том же духе, пока твое настроение не улучшится, а затем…

Пикассо: Что затем?

Гертруда:А затем ты создашь замечательную картину и не одну. (Целует его опять).

Пикассо: Ну да.

Бедный Пикассо! Что делал бы маститый художник без наставлений и поцелуев Гертруды (если они и в самом деле наличествовали)!

Первое издание вышло тиражом в количестве 3000 экземпляров. Однако повторить успех предыдущей автобиографии не удалось.

В 1938 году одно из американских издательств обратилось к Стейнбеку, Хемингуэю, Стайн и другим писателям с просьбой написать книгу для детей. Отозвалась лишь Стайн, поскольку рукопись уже упоминавшейся книжки Мир круглый была готова. Первоначальный американский тираж в 350 экземпляров вышел в футляре с автографами художника Харда и Гертруды. В середине 30-х Гертруда написала новеллу Миссис Рейнольдс, изданную после войны.

В целом годы 1935–1939 предстают плодотворными и полными спокойствия. В Билиньине Гертруда стала весомой фигурой. В деревушке все обращались к ней за советами, будь то болезни, рождения, смерти, разводы или что иное. Один из посетителей заметил: «Гертруда правила курятником».

Вильям Роджерс, предпринявший в 1937 году вместе с женой и обеими женщинами повторное путешествие по Южной Франции, писал спустя 10 лет: «Спокойствие, с которым мисс Стайн управлялась в этом мире и в этой жизни, нарушалось только событиями, относящимися к ее собакам». Отдадим должное Роджерсу: воспоминания были написаны сразу же после смерти Гертруды, и очевидно его желание воздерживаться от всякого негатива касательно поведения Гертруды. Тем не менее, все 27 страниц, посвященных путешествию, переполнены описанием, весьма осторожным, постоянных стычек и конфликтов. А разногласия в поездке касались всего: когда отправляться в путь, какую выбирать дорогу и т. п. Подытоживая поездку и знакомство с бытом обеих женщин, Вильям Роджерс прокомментировал:

Их партнерство было непобедимым, если оно противостояло внешнему миру; каждая женщина была неуступчивой, когда они противостояли друг другу. Следовало только наблюдать за этими двумя, чтобы понять, что происходит, когда необоримая сила наталкивается на неподвижный объект. Иногда одна уступала, иногда другая, но искры летели во все стороны.

Совсем не та картина, которую нарисовал Хемингуэй в своем романе. Феноменальный успех поездки в Америку и новые творческие достижения (не приносящие, впрочем, заметных дивидендов) привели к перемене в характере Гертруды. Рост самоуверенности, самонадеянности, категоричности суждений Гертруды заметили многие, не только Роджерс.

Незадолго до войны всемогущий американский литературный критик и радиокомментатор Александр Вуллкотт попросил встречи с Гертрудой Стайн. В беседе Стайн иногда прерывала гостя, и он заметил: «Люди обычно не спорят с Вуллкоттом». Собеседница отреагировала без задержки: «Я не ‘люди’, я — Гертруда Стайн».

Сэм Стюард едва ли не последним из близких друзей-американцев навестил Билиньин непосредственно перед началом войны. Он дважды побывал там (в 1937 и 1939 годах), оба раза по нескольку недель. Профессор словесности и начинающий писатель настолько пришелся по душе обеим женщинам, что они сразу привечали его как сына и иначе как Сэмми не звали. Гертруда постаралась познакомить его с влиятельными людьми в Париже, включая Пикассо. Она также ходатайствовала о предоставлении Стюарду стипендии Гуггенхайма для работы над очередной книгой [67] Желая помочь начинающим писателям — Оутсу, Имсу, Чарльзу Форду и др., Стайн обращалась несколько раз к фонду Гуггенхайма. .