Николай Кузнецов - Крутые повороты: Из записок адмирала

Для флота настал очередной «черный период». В это время в стадии строительства находились семь крейсеров типа «Яков Свердлов» водоизмещением 16 тысяч тонн, с четырьмя трехорудийными башнями 180-мм артиллерии и шестью двухорудийными универсальными 100-мм. Будучи в высокой степени готовности (80—90%), эти крейсера отвечали всем требованиям того времени. Все семь кораблей были разрезаны на металл. Была ликвидирована Амурская флотилия, а ее мониторы со 130-мм современными орудиями также порезаны. Эта же участь постигла ряд других вполне исправных кораблей, нужных флоту. Морские самолеты Ил-28 были разложены с убранными шасси на взлетных полосах и рулежных дорожках (я это знаю по Тихоокеанскому флоту) и раздавлены гусеничными тракторами.

Ни Г.К. Жуков, ни (впоследствии) Р.Я. Малиновский в дела флота не вмешивались. А.А. Гречко прямо говорил: «Не надо вмешиваться в решения моряков, они сами разберутся со своими делами». Фактически же разбирались не специалисты флота, а промышленный комплекс через ЦК КПСС, в котором военную промышленность курировал выходец из оборонпрома Д.Ф. Устинов. Впрочем, это происходило уже после 1956 года, когда Н.Г. Кузнецов был уволен в отставку в звании вице-адмирала. Начинался другой, но столь же сложный для флота период.

Крутые повороты в политике государства обусловили и «крутые повороты» в судьбе Николая Герасимовича Кузнецова. Они подробно изложены в книге. В своих мемуарах он вовсе не оправдывается, да ему и не в чем было оправдываться, а описывает свои «взлеты» на службе Родине и свои неоднократные «падения». Причиной последних была его открытая, честная борьба с несправедливостью в отношении флота. Этому Николай Герасимович посвятил всю свою жизнь. Это подтверждается и многочисленными письменными отзывами о выдающемся советском флотоводце, написанными его бывшими сослуживцами, подчиненными. Семья Николая Герасимовича располагает множеством письменных свидетельств самых разных людей, моряков, писателей, кинематографистов, чьи жизненные пути соприкоснулись с судьбой Н.Г. Кузнецова, и все они проникнуты большим уважением и любовью к нему. Поместить все отзывы в одном издании не представлялось возможным, но назвать некоторых авторов, видимо, необходимо. Это адмиралы Ю.А. Пантелеев, В.Ф. Трибуц, В.А. Касатонов, И.И. Азаров, В.В. Виноградов, Г.И. Щедрин, А.Т. Чабаненко, писатели В. Рудный, Н. Флёров, дипломат И.М. Майский, кинематографисты М. Ромм, В. Николаева, бывший первый секретарь Приморского крайкома Н.М. Пегов.

Николай Герасимович в «Крутых поворотах» описывает все перипетии снятия его с должностей, снижений в звании. Два эпизода требуют некоторого разъяснения для полного понимания причин гибели линкора «Новороссийск» и обмена злополучной торпеды РАТ-52 на английский трал «ЛАЛ». Эта два события взаимосвязаны. Кроме того, гибель «Новороссийска» до сегодняшнего дня имеет различные толкования причин, да и своего мнения Н.Г. Кузнецов в «Крутых поворотах» определенно не выразил.

В 1944 году я был назначен начальником штаба 4-й бригады траления КБФ (командиром бригады был ныне покойный контр-адмирал Белов). Бригада была большая — 12 дивизионов тральщиков, 157 кораблей от больших до малых катерных тральщиков. Финский залив был похож на суп с клецками — нами и немцами были выставлены сотни тысяч мин. Судоходство было почти полностью парализовано. Шло интенсивное траление, чтобы как можно быстрее пробить безопасные для плавания фарватеры. С якорными минами мы справлялись успешно, уничтожали их, вытравливая до тысячи в сутки. Тралили днем и ночью. Справились и с защитниками минных полей. Это мины, выставляемые немцами на малом заглублении от поверхности, а вместо минрепа (троса) применялись цепи, которые обычными резаками не подрубались. Нашли выход — к резакам трала прикреплялся тротиловый пакет для подрыва цепи, а за катерными тральщиками шли большие и вытравливали якорные мины, поставленные против больших кораблей. Но мы столкнулись и с немецким новшеством — электромагнитными минами, которые массово применялись на глубинах до 40 метров. Эта мина «RMH» представляла собой деревянный ящик на колесиках, начиненный взрывчатым веществом ТГА (тротилгек-сагеналюминий), размером в кубический метр. Мощность взрыва была в 1,6 раза больше, чем у тротила. Внутри мины находился сложнейший механизм с приборами срочности приведения в боевое положение (от немедленного до месяца) и прибором кратности (от 1 до 16), реагирующим на определенный по счету проход над миной или вблизи нее корабля. Начальная чувствительность мины составляла 4 миллиэрстеда (0,31 А/М). Со временем она постепенно грубела. Никаких тралов против этих мин мы не имели, и корабли подрывались на тщательно протраленных от якорных мин фарватерах. Единственно, что нами было придумано, — это таскать, как правило, деревянным тральщиком на буксире 500-метровой длины большую металлическую баржу, нагруженную рельсами, металлоломом для увеличения магнитного поля. Самое трудное заключалось в том, что для того, чтобы считать полосу протраленной, баржу по ней нужно было протащить 16 раз.

Вся наука была «поставлена на ноги», академики Курчатов, Александров». Но для ожиданий не было времени, Балтика была необходима народному хозяйству.

Наркому ВМФ стало известно, что наши союзники англичане имеют эффективный специальный трал против электромагнитных мин и он своим решением обменял торпеду PAT-52 на образец такого трала. Я присутствовал на испытаниях трала. Когда на красногорском рейде у Кронштадта был включен ток, взорвалось сразу 11 мин. Таким образом, большая, прямо скажем, государственная проблема стала решатся. В будущем были созданы и отечественные тралы, но это произошло много позже.

По свидетельству Н.Л. Михайлова (статья «Суд без чести», «Красная звезда», 16.06.90 г.), торпеда РАТ-52 разрабатывалась группой сотрудников минно-торпедного института под руководством В. Алферова и была принята на вооружение в 1939 году. Как пишет Н.Л. Михайлов, …«разрабатывалась» — сильно сказано: лицензия на ее производство была приобретена в Италии еще в 1935 году, оригинальность отечественной разработки заключалась лишь в своеобразной конструкции грузового парашюта с поворотным тросом». Но торпеда была секретной (в то время все засекречивалось), и В. Алферов в октябре 1947 года подал рапорт на имя замглавкома по кораблестроению и вооружению П. Абанькина, в котором обвинили Н.Г. Кузнецова в антигосударственных и антипатриотических поступках. В этих же грехах были обвинены адмиралы Галлер, Алафузов и Степанов, с ведома которых производился обмен данными с союзниками по некоторым образцам морской техники и артиллерии. Последствием был, как известно, суд чести над Кузнецовым, Галлером, Алафузовым и Степановым.