Николай Великанов - Мерецков

Новое дело увлекло Кирилла. В процессе работы он с удовольствием следил за исправностью аппаратуры, устранял повреждения и выполнял специальные слесарные работы. В детстве он мечтал стать народным учителем, теперь отдался другой мечте: быть инженером-химиком.

Льстило и занятие «политикой», постоянное общение с новыми, интересными и умными людьми.

Запомнилась встреча с приезжавшим на завод в служебную командировку представителем главной конторы товарищества Б.И. Збарским. Снегирев распорядился, чтобы Кирилл познакомил его с производством. Приезжий представился, назвал себя, что по отношению к рядовому рабочему выглядело необычно. Сказал, что слышал о Кирилле от Льва Яковлевича немало хорошего. Польщенный, Кирилл показал Збарскому все, что мог. Инженер пожелал выяснить у слесаря-механика, где труднее всего запаивать отверстия при повреждении аппаратуры. Кирилл указал в канифольном аппарате на висячие медные змеевики. Приезжий попросил научить его паять их. Но оказалось, он и сам все отлично знает, на что Кирилл рассердился. Борис Ильич заулыбался и сказал, что хотел поближе познакомиться и убедиться, что молодой рабочий действительно мастер своего дела.

Збарский был известным в стране специалистом. Он работал биохимиком в Московском университете, а также изучал технологию производства метилового спирта и других продуктов сухой перегонки древесины. Как раз эти исследования и привели его в Судогду. (В 1924 году он вместе с профессором В.П. Воробьевым бальзамировал тело Ленина и длительное время затем возглавлял лабораторию при мавзолее.)

В 1916 году, во время одного из своих приездов, Карпов сообщил, что вскоре Кириллу придется покинуть Судогду и вернуться в Москву. «Нет ли у тебя возражений?» — спросил он. У Кирилла возражений не было. Сначала по вызову Карпова уехал Снегирев, а через некоторое время администрация предприятия вручила Мерецкову предписание, где указывалось: ему надлежит по делам службы отбыть в главную контору товарищества.

В Москве Кирилла встретил Снегирев и устроил временно на Ольгинский химический завод. Впервые они побеседовали тогда более откровенно, чем раньше. Яков Вениаминович сказал, что на химзаводе товарищи будут основательно его изучать. Спустя месяц объявил, что к Кириллу «окончательно присмотрелись и сделали вывод: вполне внушает доверие, и ему пора напрямую включаться в борьбу за лучшую участь рабочего класса». После этого Снегирев сообщил, что Карпов работает сейчас директором Бондюжского завода на Каме, возле пристани Тихие Горы, и хочет, чтобы Кирилл приехал туда.

Но осуществить поездку не удалось, над Мерецковым нависла угроза мобилизации в армию. На фронте дела шли неважно, немцы и австрийцы продвинулись далеко на восток. Бондюжский завод не давал отсрочки от призыва, и Кириллу пришлось возвратиться в Судогду. Канифольно-скипидарное производство к тому времени было переведено на военные рельсы, и рабочим полагалась «бронь».

В конце 1916 — начале 1917 года в столице происходили волнения. О них жители Судогды и близлежащих деревень узнавали из губернской газеты «Старый владимирец». Все с нетерпением ожидали свежих номеров, интересовались происходящими в Петрограде событиями. А события, судя по отрывочным сообщениям, надвигались грозные. Ходили всевозможные слухи о генералах-изменниках, о том, что царица продает Россию немцам, об убийстве Григория Распутина.

Кирилл Мерецков получал информацию от приезжавших на завод из Владимира товарищей, хотя она, как правило, была весьма скудной. И вдруг пришло известие — самодержавие пало, Николай II отрекся от престола, в столице сформирован какой-то Временный комитет, параллельно возникли Советы.

Кирилл срочно оставил завод. В городе кипели страсти, по улицам ходили люди с алыми бантами на груди и повязками на рукавах. На домах были расклеены листовки, которые гласили, что во Владимире образован городской исполнительный комитет, взявший власть в свои руки. Он признал созданное в Петрограде Временное буржуазное правительство. Председателем Комитета избран кадет Петров.

Из воспоминаний В.К. Мерецкова: «От непривычной атмосферы кружилась голова. Городовые исчезли! Свобода! Люди ходили открыто с красными флагами. Кое-кто скулил: "Как же мы теперь без царя будем?"

За что же браться, думал я, с чего начинать? Дома говорить об этом не с кем, а на заводе товарищи по работе сами ждут, что я им скажу. От Л.Я. Карпова давно уже нет известий. А с Миковым я не переписывался. Но вот на калитке одного из домов вижу листовку с подписью "РСДРП". Ага, есть, значит, социал-демократы и в Судогде. Кто же здесь, интересно, действует? Оказалось, что это большевики Смирнов, Трофимов и Ошмарин, а им помогают местные стекольщики и ткачи. Прихожу к ним. Не нуждаетесь ли в слесарях, друзья?..

Контакт был установлен, и мы образовали социал-демократическую большевистскую ячейку».

В стране существовало двоевластие. С одной стороны, Временное правительство, с другой — Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Двоевластие чувствовалось и в Судогде. Правда, поначалу политическая борьба велась скрытно. Открытое столкновение рабочих и буржуазии проявилось здесь не столь быстро, как в Петрограде, Москве или даже во Владимире. Судогодцы еще покорно выполняли распоряжения местного Комитета общественной безопасности, в который вошли представители старого чиновничества, отставных офицеров, фабрикантов, лавочников и домовладельцев. Уездный Совет только складывался и лишь в мае 1917 года обозначил себя открыто. Первоначально по своей политической позиции он был эсеровским. Такая же картина наблюдалась и в других городах губернии. Только в Советах Орехово-Зуева, Иваново-Вознесенска и Коврова с самого начала преобладали большевики.

На заводе Кирилл бывал редко. Чаще находился в доме, где начала работать социал-демократическая ячейка. В ячейку входили несколько ткачей, стекольщиков, мастеровых, один учитель, один служащий. Партийным руководителем был Петр Ошмарин.

Члены ячейки считали себя большевиками, хотя как организация РСДРП(б) она официально еще не была признана. Не было связи ни с Владимиром, ни с Москвой, и поэтому ячейка нигде не была зарегистрирована, естественно, и представители ее не попали на состоявшуюся в апреле губернскую конференцию организаций РСДРП. Позднее связь с Владимирским губкомом (губернским комитетом) все же наладилась. Ячейка получила некоторые партийные установки, в том числе принятое конференцией постановление торжественно отметить Первое мая [20] В июле 1889 года Парижский конгресс II Интернационала в память о выступлении рабочих Чикаго принял решение о проведении 1 мая ежегодных демонстраций. Впервые день международной солидарности трудящихся был отмечен в 1890 году в Австро-Венгрии, Бельгии, Германии, Дании, Испании, Италии, США, Норвегии, Франции, Швеции и некоторых других странах. Отмечался он и в России как символ непримиримой классовой борьбы. После Октябрьской революции праздник в Советской республике, а затем в СССР стал официальным. .