Игорь Суриков - Пифагор

Спартанцы же по традиции построили свою фалангу в форме вытянутого прямоугольника. В ходе сражения мощный «клин» фиванской армии нанес страшный удар по правому флангу Пелопоннесского союза и обратил его в бегство. Противники были наголову разгромлены; погиб даже их командующий — спартанский царь Клеомброт. А общее количество павших с их стороны достигало тысячи человек. Среди фиванцев жертв почти не было. Именно битва при Левктрах создала Эпаминонду репутацию гениального полководца. Она и поныне считается одним из лучших образцов древнегреческого военного искусства.

Добившись установления в Элладе фиванской гегемонии, Эпаминонд после этого едва ли ежегодно водил войска беотийцев на Пелопоннес. А спартанский полис терпел поражение за поражением.

На протяжении 460-х годов до н. э. произошло несколько эпизодов, ярко характеризующих личность Эпаминонда. Должность беотарха позволялось занимать ровно год, ни днем больше. Но однажды Эпаминонд не вернулся с войском из Пелопоннеса к сроку сложения полномочий и задержался на полуострове на четыре месяца, поскольку военные действия шли уж очень успешно и прерывать их было нецелесообразно. Когда же он с победой вернулся, его привлекли к суду за нарушение закона. Эпаминонд не отрицал своей вины, сказал, что готов даже на смертную казнь, но, по словам Плутарха, добавил: «Если вы меня казните, то на могильной плите напишите ваш приговор, чтобы эллины знали: это против воли фиванцев Эпаминонд заставил их выжечь Лаконику, 500 лет никем не жженную, отстроить Мессену (столицу Мессении. — И. С.), 230 лет как разрушенную, собрать и объединить Аркадию, а для всех эллинов добиться независимости» (Плутарх. Моралии. 194b). Он, конечно, был оправдан.

Однако, поскольку он не успел к выборам беотархов, на следующий год ему пришлось участвовать в очередном походе в качестве рядового гоплита. Но, когда фиванцы были окружены в теснине, командиры беотийцев обратились к нему за помощью. Эпаминонд временно принял на себя командование и вывел войско из затруднительного положения.

Погиб он в тяжелом и кровопролитном сражении при Мантинее в 362 году до н. э. Об обстоятельствах его кончины различные историки повествуют по-разному. Ксенофонт — современник событий и потому наиболее достоверный в данном случае автор — просто говорит, что «Эпаминонд пал в бою» (Ксенофонт. Греческая история. VII. 5. 25). А вот писатели более поздние обставляют его последние минуты разного рода красивыми подробностями. Корнелий Непот: «Он упал, пораженный издали дротом… Эпаминонд, понимавший, что рана его смертельна и что он умрет тотчас, как выдернет из тела застрявший в нем наконечник дрота, терпел до той поры, пока ему не сообщили о победе беотян. Услышав весть, он сказал: "Вовремя пришел мне конец — умираю непобедимым" — и, выдернув вслед за тем дрот, тотчас испустил дух» (Корнелий Непот. Эпаминонд. 9). Плутарх: «В последней битве, раненый и вынесенный с поля, он позвал Даифанта, потом Иолая, но ему сказали, что они убиты; тогда он велел заключить с неприятелем мир, потому что больше в Фивах полководцев нет. И слова его подтвердились — так хорошо он знал своих сограждан» (Плутарх. Моралии. 194с).

Пожалуй, все эти детали даже слишком красивы, чтобы быть истинными. К тому же, как видим, между версиями двух авторов — полное противоречие. Особенные подозрения вызывает рассказ Непота. Он исходит из того, что фиванцы Мантинейскую битву выиграли, а это не так: она окончилась «вничью». Вообще в античности было принято, сочиняя биографии великих людей, приписывать им разного рода эффектные предсмертные слова, не очень считаясь с тем, насколько они соответствуют действительности [166] Рабинович Е. Г. Риторика повседневности: филологические очерки. СПб., 2000. С. 156-176. .

Эпаминонд, по сообщениям греческих и римских авторов, посвятил отечеству всю свою жизнь без остатка. Не имел даже семьи, на вопросы любопытных отвечая: «Мои дети — это мои победы» (Корнелий Непот. Эпаминонд. 10) [167] Эта и следующая цитаты — не дословные, но передающие смысл сказанного. . Жил небогато и был совершенно бескорыстным. Как-то от персидского царя ему была прислана крупная сумма денег, но он не принял дара, сказав: «Если царь хочет полезного Фивам, то я и бесплатно буду его другом, а если нет — то врагом» (Плутарх. Моралии. 193с). Пожалуй, эти слова могут послужить лучшей характеристикой Эпаминонда.

Почему мы так подробно остановились на этом великом фиванце? Дело в том, что он, по некоторым сведениям, являлся пифагорейцем. Разбору этого интересного вопроса посвятил специальную работу выдающийся французский антиковед Пьер Видаль-Накэ [168] Статья «Эпаминонд-пифагореец, или Проблема правого и левого фланга», переизданная впоследствии в составе книги: Видаль-Накэ П. Черный охотник: Формы мышления и формы общества в греческом мире. М., 2001. С. 91 и след. . И сделал вывод, что есть все основания ответить на вопрос утвердительно.

Существует свидетельство (принадлежащее, правда, автору, жившему на самом закате античности, в V веке н. э.), согласно которому Эпаминонд слушал непосредственно самого Филолая (Нонн Панополитанский. Комментарий к речам св. Григория против Юлиана. I. 19). Впрочем, факт такого ученичества чаще подвергается сомнению. Уж очень велика была разница в возрасте между философом и полководцем — лет в пятьдесят-шестьдесят, надо полагать. Исключать, конечно, ничего нельзя: выше упоминалось, что Филолай дожил до глубокой старости. Но все-таки он покинул Фивы почти за 30 лет до того, как Эпаминонд выдвинулся на ведущие позиции в этом городе. Так что если он и успел пообщаться с прославленным пифагорейцем, то разве что в самой ранней юности и лишь очень недолго.

В основном античные писатели называют наставником Эпаминонда не Филолая, а другого представителя пифагореизма — менее известного Лисида (Корнелий Непот. Эпаминонд. 2; Цицерон. Об ораторе. III. 139; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. X. 11. 12; Павсаний. Описание Эллады. IX. 13. 1; Элиан. Пестрые рассказы. V. 17; Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 7; Порфирий. Жизнь Пифагора. 55; Ямвлих. Жизнь Пифагора. 35. 250).

Как видим, здесь список свидетельств (а мы привели еще не все) слишком обширен, чтобы от него можно было просто так отмахнуться. Кроме того, Видаль-Накэ продемонстрировал, что и в своем полководческом искусстве Эпаминонд действовал как истый пифагореец. В частности, строя в вышеупомянутом сражении при Левктрах фиванскую фалангу «косым клином» и особенно усиливая, вопреки сложившимся традициям, ее левый фланг, он руководствовался своими познаниями в области пифагорейской философии.