Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Во время кампании по сбору средств ярко проявились свойства сложной и неоднозначной натуры Александра Мещерского — как положительные, так и отрицательные. Князь, ставший в результате женитьбы бессарабским помещиком и участвовавший в Русско-турецкой войне в качестве представителя Красного Креста, был, несомненно, предан своему другу-путешественнику и приложил много усилий, чтобы найти необходимые средства. Вместе с тем в ходе кампании вновь обнаружились его необязательность, неорганизованность и отсутствие деловой закваски, которые причудливо сочетались с пристрастием к хитроумным комбинациям, граничащим с плутовством. Аккумулируя средства, поступающие для помощи Миклухо-Маклаю, он порой не спешил с ними расставаться и — из песни слова не выкинешь — использовал их, чтобы поправить свои запутанные финансовые дела. За его «художествами» зорко наблюдал Остен-Сакен, который в сердцах назвал князя в одной из своих записей «конфузии советником», спародировав почетное звание «коммерции советник», которое присваивалось тогда в России крупным промышленникам и купцам [660] РГАДАФ. 1385. Оп. 1.Д. 1585. Л. 57. .

Одним из первых, к кому обратился Мещерский, был И.С. Тургенев, который принял близко к сердцу невзгоды Миклухо-Маклая. Не имея свободных средств, писатель не сразу внес свою лепту в фонд помощи путешественнику, но привлек к участию в этом деле купца-мецената П.М. Третьякова, а тот, в свою очередь, обратился к людям своего круга. Среди откликнувшихся на этот призыв мы видим знаменитого богача П.П. Демидова (князя Сан-Донато) и банкира Родоканаки, а также видных деятелей русской культуры, в том числе К.Д. Кавелина. Всего удалось собрать 7700 рублей, из которых по тысяче внесли Тургенев, Третьяков и совет РГО.

Поступление денег сняло часть озабоченностей Миклухо-Маклая. Но усилия сингапурских врачей, которые старались излечить его недуги и вывести его из нервной депрессии, не дали сколько-нибудь существенных результатов.

Больного путешественника, как коллегу, получившего медицинское образование, приютил в своем доме доктор Деннис. Однажды, когда Николай Николаевич, лежа в постели, читал в газетах сообщения о Русско-турецкой войне, его навестил Одоардо Беккари, возвращавшийся из путешествия по новогвинейской реке Флай. Миклухо-Маклай принял по возможности бодрый вид и начал расспрашивать итальянского ботаника о некоторых растениях, листья и плоды которых он привез из Бугарлома. Но от внимания Беккари не укрылось плачевное состояние его русского приятеля. Он сильно изменился и постарел со времени их первой встречи в Макасаре в декабре 1873 года, хотя и тогда Миклухо-Маклай был очень слаб и сильно страдал от приступов малярии и других тропических лихорадок.

В надежде на то, что «перемена воздуха будет иметь хорошее влияние на здоровье», Николай Николаевич перебрался в Джохор-Бару, снова воспользовавшись гостеприимством Абу Бакара. Он пробыл там около шести недель и смог отправить оттуда два коротких сообщения в географический журнал Петермана — о плавании на «Си берд» и втором пребывании в заливе Астролябия, а также о вулканических явлениях на северо-восточном берегу Новой Гвинеи. Однако чистый воздух и не столь изнурительный тропический зной не помогли путешественнику. Миклухо-Маклай вернулся в Сингапур, где три врача, в том числе упоминавшийся выше Требинг, собравшись на консилиум, единодушно поставили больного перед выбором: безотлагательно переехать в страну с умеренным климатом или умереть в Сингапуре.

Миклухо-Маклай неоднократно писал в Петербург о своем желании приехать на один-два года в Россию, чтобы отдохнуть, обработать и опубликовать собранные им материалы, и затем вернуться на Новую Гвинею для продолжения исследований. По прибытии в Сингапур в январе 1878 года он запросил начальника отряда русских судов на Тихом океане контр-адмирала О.А. Штакельберга, не ожидается ли в ближайшее время возвращение одного из судов в Кронштадт с заходом в Сингапур. В феврале он получил ответ, что «распоряжений от Морского министерства относительно возвращения в нынешнем году судов отряда на Балтику до сих пор не получено» [661] ML. A 2889-1. F. 19. , а в апреле Штакельберг известил его, что «в этом году судов, возвращающихся на Балтику, нет». Такое решение Морского министерства, несомненно, было связано с Русско-турецкой войной и вызванным ею обострением международной обстановки. Николаю Николаевичу, вероятно, хватило бы денег самостоятельно добраться до России. Но что он там будет делать, на какие средства существовать? Демонстративное молчание матери и других родных, от которых путешественник давно уже не получал писем, давало основание полагать, что его приезд едва ли будет приятен Екатерине Семеновне и старшему брату Сергею.

Миклухо-Маклай выбрал Австралию. Его выбор не был случайным. Ведь именно отсюда исходила тогда наибольшая угроза его новогвинейским друзьям, именно из австралийских портов чаще всего отправлялись к островам Океании корабли охотников за «черными дроздами». Николай Николаевич полагал, что, находясь в центре событий, ему будет легче наблюдать за этими злодеяниями и бороться за права папуасов и других океанийцев. Кроме того, он хотел провести антропологическое изучение австралийских аборигенов, что могло дать важный сравнительный материал для его аналогичных исследований в Океании. Интересовала его и австралийская фауна.

Со своими слугами он расстался. Сале оказался нечист на руку и был выгнан вскоре по прибытии путешественника в Сингапур. Что же касается Мёбли и Миры, то, щедро одарив их на прощание разными полезными вещами, Николай Николаевич отправил их на родину на британской шхуне «Монтиара». Зная о междоусобных войнах и вражде между вождями на Палау, путешественник позаботился о том, чтобы Мёбли и Мира были доставлены прямо в их родную деревню Малегиок на острове Бабелтуап, ибо «в противном случае они бы были ограблены, превращены в рабов и, возможно, убиты» [662] Миклухо-Маклай Н.Н. Записка о похищении людей и рабстве в западной части Тихого океана // СС.Т. 5. С. 516. . Сохранились два любопытных документа: расписка капитана шхуны М. Рэвнскилда, датированная 17 апреля 1878 года, в получении 125 долларов за провоз на Палау двух слуг Миклухо-Маклая, а также заверенное двумя свидетелями его письменное обязательство хорошо обращаться в пути с Мёбли и Мирой и высадить их с багажом именно в Малегиоке, а не в каком-нибудь другом месте архипелага. Слуги путешественника благополучно вернулись домой; как мы увидим, Миклухо-Маклай встретится с ними в 1883 году во время кратковременного посещения Бабелтуапа.