Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Капитан Кумани приказал прибить к одному из больших деревьев в Гарагасси толстую доску красного дерева, к которой была привинчена медная пластина с выгравированной надписью:

VITIAS. Sept. 1871

MIKLOUHO-MACLAY

IZOUMROUD. Dec. 1872

Когда жители окрестных деревень узнали, что Маклай собирается покинуть залив Астролябия, они очень опечалились и принялись уговаривать таморусс навсегда поселиться на их берегу. «Я две ночи ходил в деревни, сопровождаемый целою толпою туземцев с факелами, чтобы освещать путь, — пишет Миклухо-Маклай. — Соседние деревни устроили прощальные пиры, на которые стеклись много жителей других деревень с подарками. При этом они с разными обрядами и церемониями прощались со мною, и каждый давал мне в подарок кокосов и разных кореньев. На последнем ночном собрании старики предложили мне в каждой деревне построить по хижине, дать в каждую много съестных припасов и по жене для хозяйства, просили это принять и поочередно жить по несколько времени в каждой деревне» [498] Миклухо-Маклай Н.Н. Краткое сообщение… С. 265—266. Рончевский сообщает, что на прощальном ночном пиру в Бонгу, который совместно устроили жители нескольких деревень, исполнялись традиционные танцы (А.Р. Поиски… С. 693). . Миклухо-Маклай сердечно простился с островитянами и обещал вернуться, если им будет угрожать опасность.

На рассвете 24 декабря 1872 года «Изумруд» развел пары и стал поднимать якорь. Когда клипер начал подвигаться вперед, в Бонгу, Горенду и Гумбу раздались удары барумов, извещавшие соседние деревни, что «человек с Луны» покидает их берег. Пройдя архипелаг Довольных людей, корабль вошел в пролив между побережьем Новой Гвинеи и островом Кар-Кар. Миклухо-Маклай назвал его проливом Изумруд. Это название, как и пролив Витязь, сохранилось до наших дней на географических картах.

Пятидневное пребывание в бухте Константина дорого обошлось команде «Изумруда»: из двухсот моряков около половины заболели «перемежающейся лихорадкой», в том числе почти все офицеры. Судовой врач гасил ее приступы большими дозами хинина. Но когда клипер в середине января 1873 года подошел к северомолуккскому острову Тернате — столице одноименного султаната, — на борту все еще числилось 80 больных малярией. Поэтому «Изумруду» пришлось простоять здесь шесть недель, пока «лихорадка» не пошла на убыль.

Судовой врач залечил у путешественника долго не заживавшие нарывы на ногах, свежий морской воздух и полноценное питание прибавили ему сил и бодрости, а главное — на него благотворно повлияла обстановка на корвете: Николай Николаевич пользовался почти безграничным почетом и уважением, все стремились исполнить его желания и с огромным интересом слушали его рассказы о жизни среди «дикарей». И хотя малярия не оставляла Миклухо-Маклая, он, адаптировавшийся к этому недугу, по прибытии в Тернате был, как впоследствии писал матери, «бодрее и здоровее всех» [499] СС.Т. 5. С. 100. на корвете.

Воспользовавшись длительной стоянкой «Изумруда» в Тернате, путешественник неоднократно посещал соседний островок Тидоре, столицу другого султаната, побывал на Минахассе — северном полуострове более крупного острова Сулавеси. Николай Николаевич упомянул об этом в письме генерал-адмиралу. Никаких записей при посещении перечисленных местностей он не вел, но сохранилось около тридцати великолепных рисунков, сделанных им на Тернате, Тидоре и Минахассе. На них изображены мужчины, женщины и дети, многие — в национальных костюмах, панорамы больших и маленьких селений, феодальная усадьба, дворец, ритуальные сооружения и т. д. [500] См.: СС.Т. 6. Ч. 2. С. 496-507, 512-513, 515-523. Особенно впечатляют два рисунка — минахасского воина в полном боевом снаряжении и его головного убора, украшенного клювом птицы-носорога. Они, очевидно, привлекли внимание путешественника, так как он — несмотря на безденежье — приобрел предметы, запечатленные на этих рисунках. Эти экспонаты хранятся теперь в МАЭ (петербургской Кунсткамере).

В Тернате Миклухо-Маклай закончил подготовку отчета для РГО о своем пребывании на Новой Гвинее. Это сообщение, несмотря на недомогание, Николай Николаевич начал диктовать одному из офицеров (очевидно, Рончевскому) вскоре после того, как «Изумруд» вышел из залива Астролябия. Нам уже приходилось касаться содержания этого очерка в предыдущей главе, отмечая, в частности, некоторые расхождения с текстами дневников и проявившуюся кое-где тенденцию к самогероизации. В своем отчете, опубликованном в конце 1873 года в «Известиях» РГО, путешественник без ложной скромности впервые назвал Берегом Маклая «берег Новой Гвинеи вокруг Астролаб-Бай и бухты с архипелагом Довольных людей по праву первого европейца, поселившегося там, исследовавшего этот берег и добившегося научных результатов» [501] Миклухо-Маклай Н.Н. Краткое сообщение о моем пребывании на восточном берегу о. Новой Гвинеи в 1871 и 1872 годах // СС.Т. 1. С. 265. . В 1881 году Николай Николаевич уточнил географическое положение Берега Маклая, заявив, что речь идет о «части побережья между мысом Круа-зиль и мысом Кинг Уильям» — территории «с береговой линией, превышающей 150 миль, простирающейся вглубь до высочайших хребтов и имеющей в ширину в среднем 50-60 миль» [502] Миклухо-Маклай Н.Н. Проект развития Берега Маклая // СС.Т. 5. С. 263. О непростой судьбе этого топонима, который встречается теперь, за небольшим исключением, только на российских картах, см.: Тумаркин Д.Д. К истории топонима Берег Маклая // С.Э. 1984. №5. С. 102-106. .

В наши дни переданное по судовой рации сообщение о том, что на Новой Гвинее найден пропавший путешественник, уже через несколько часов стало бы известно во всех регионах земного шара. А в те времена надо было искать порт, имевший телеграфную связь с Европой. М.Н. Кумани удалось послать текст телеграммы с попутным торговым судном в яванский порт Сурабая, куда уже был проведен телеграф. 11 февраля 1873 года телеграмма была принята в Петербурге: «Русскому Генерал-Адмиралу. Изумруд прибыл благополучно Temate <���…> Maclay и его слуга Wilson найдены живыми в бухте Константина и привезены сюда <���…> Кумани».

Вечером того же дня о получении телеграммы было объявлено на отделении статистики РГО, а наутро о радостном известии сообщили читателям «Санкт-Петербургские ведомости». Эту информацию перепечатали все ведущие русские газеты, а телеграфные агентства распространили ее по всему, как тогда говорилось, «цивилизованному миру».

Телеграмма Кумани успокоила и обрадовала мать, сестру и братьев путешественника. Радовались друзья и знакомые. Наталия Герцен, сохранившая дружеские отношения с Александром Мещерским и после того, как он, испугавшись столь ответственного шага, не сделал ей предложения и вернулся в Россию, в своих письмах князю просила сообщать ей новости о Миклухо-Маклае, с которым она познакомилась в Париже в 1869 году. Прочитав в итальянской газете о телеграмме, присланной командиром «Изумруда», Натали 25 февраля написала Мещерскому: «Не могу выразить вам, как я была счастлива и счастлива теперь при мысли, что наш бедный замечательный Миклухо жив. Не будь я таким позитивистом-материалистом, каким являюсь, я бы стала молиться и благодарить моего идола или моего бога» [504] ОПИ ГИ М.Ф. 329. Д. 67. Л. 77. .