Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Домашним учителем в семье Е.С. Миклухи с 1866 года был Г.Ф. Штендман (1836 — 1903). Он ведал начальным образованием Владимира и Михаила, готовил их к поступлению в средние учебные заведения и затем как репетитор помогал их дальнейшей учебе. Он же преподавал историю и словесность Ольге. Если В.В. Миклашевский, воспитатель Сергея и Николая, по-видимому, был любовником Екатерины Семеновны, то Ольга со всей страстью первой любви увлеклась Штендманом. Их роман, то вспыхивая, то затухая, продолжался целое десятилетие на протяжении 1870-х годов.

Прибалтийский немец, сохранивший до конца своих дней верность протестантизму, Штендман, — которого на русский лад называли сначала Егором Егоровичем, а потом Георгием Федоровичем, — окончил историко-филологический факультет Петербургского университета и посвятил себя изучению русской истории. В начале 1860-х годов он познакомился в архиве с А.А. Половцевым и стал помощником и сотрудником этого богача, сановника и историка-любителя, основавшего в 1866 году Русское историческое общество (РИО). Штендман был членом этого общества, а в 1879 году стал его секретарем, совмещая деятельность в РИО со службой в Министерстве народного просвещения.

Мы познакомились с А.А. Половцевым в главе, посвященной школьным годам «белого папуаса». Он поддерживал контакты с представителями рода Миклух, осевшими в Петербурге. Вероятно, Половцев и ввел молодого историка в дом Е.С. Миклухи. Екатерина Семеновна была недовольна дружбой дочери с пропитанным архивной пылью молодым немцем, даже не догадываясь, насколько далеко зашли их отношения. В 1874 году вспыхнула открытая ссора между вдовой и Штендманом, и он стал все реже посещать дом Миклухи. Но, как полунамеками сообщала Ольга в письмах Мещерскому, ее роман с Георгием Федоровичем не прекратился [519] Там же. Д. 67. Л. 43 об., 52 об. .

Штендман обладал огромной трудоспособностью и фанатической преданностью избранному им делу. С годами он стал известным историком-источниковедом, составителем и редактором многих документальных публикаций, выпускавшихся РИО. Но как человек он был малопривлекательным, сухим, черствым, наделенным многими странностями. В 1874 году он посетил Наталию Герцен, приехав в Париж для разысканий в архиве французского министерства иностранных дел. Наталия сообщила Мещерскому о неприятном впечатлении, произведенном на нее этой «скучной фигурой», которая бесцеремонно рассуждала о «нашей Оленьке». Зная от Мещерского, что скрывалось за этими рассуждениями, она от души пожалела «несчастную» Ольгу Миклуху [520] Там же. Л. 45, 35 об.-56. . Как могла неглупая, тонко чувствующая девушка всерьез и надолго увлечься этой «архивной крысой»? Ответить можно лишь пословицей о коварных свойствах любви.

Любовная связь со Штендманом, которую Ольга — едва ли успешно — пыталась скрыть от родных, причиняла ей много страданий. Георгий Федорович изводил ее ревностью и разными придирками, а во время длительных отлучек за границу присылал ей письма до востребования, полные незаслуженных упреков и подозрений. Узнав о незавидном положении, в котором оказалась сестра путешественника, и, возможно, желая оборвать эту любовную связь, Наталия Герцен пригласила Ольгу приехать во Флоренцию или в Париж, обещая подыскать ей для проживания дешевый пансион и подходящую работу. Но эта затея осталась неосуществленной.

1873 год оказался этапным в истории семьи Е.С. Миклухи: она стала помещицей. Здоровый практицизм, присущий Екатерине Семеновне еще в молодости, с годами превратился в желание «осесть на землю». За это ратовал и ее брат — отставной артиллерист Сергей Семенович Беккер, который всячески поддерживал желание сестры стать помещицей. На протяжении нескольких лет он внимательно следил за объявлениями в газетах и выезжал на места, осматривая поместья, выставленные на продажу. Выше уже упоминалось, что Екатерина Семеновна отказалась снабдить деньгами Николая, когда он готовился к экспедиции на Новую Гвинею, так как собиралась продать принадлежащие ей паи пароходной компании «Самолет» и использовать полученные средства для покупки имения.

Такой момент наступил в августе 1873 года, когда по совету Сергея Семеновича его сестра купила в рассрочку одно из поместий оскудевшего старинного рода князей Щербатовых, расположенное в Радомысльском уезде Киевской губернии. Насчитывающее 1200 десятин (около 13 квадратных километров) пахотной земли и леса поместье занимало окрестности и часть самого местечка Малин, по которому и получило свое название. Центральная усадьба состояла из двухэтажного каменного дома с хозяйственными постройками, окруженного фруктовым садом и парком с прудами для разведения рыбы [521] Миклухо-Маклай А.Д. Новые данные о Николае Николаевиче Миклухо-Маклае и его родных // Страны и народы Востока. Вып. 28. СПб., 1994. С. 189. . Но, как оказалось, имение было крайне запущено и приносило не прибыль, а убытки.

Сергей Семенович, поселившись в Малине, попытался навести порядок в конторе — разобраться с бухгалтерскими и амбарными книгами и другими документами, чтобы уяснить, какова задолженность прежнего владельца и какие можно получить платежи, прежде всего недоимки. Большинство обывателей Малина составляли крестьяне-украинцы — недавние крепостные, имевшие статус временнообязанных: получив при проведении реформы маленькие наделы, они использовали господские земли за фиксированную плату и натуральные повинности. Несколько кварталов в Малине населяли евреи, образующие своего рода общину. Накопилось немало взаимных претензий и недоразумений.

Главное богатство имения составляли почти нетронутые дубовые леса. Бывший офицер-артиллерист, обладавший, по-видимому, неплохой хозяйственной сметкой, предполагал найти подрядчиков, которые вырубят часть этих лесов, продать или сдать в аренду несколько земельных участков и на вырученные деньги расплатиться с долгами, своевременно вносить платежи Щербатову, отремонтировать господский дом и произвести некоторые другие улучшения. Словом, планов было «громадье». Но произошло непредвиденное: в августе 1874 года Сергей Семенович скоропостижно скончался в киевской гостинице.

Екатерина Семеновна и Ольга приехали в Малин, что называется, к разбитому корыту. Не имея никакого представления о том, как следует управлять имением, вдова действовала неумело, опрометчиво, ее обманывали приказчики и должники, и, чтобы отправить очередной платеж Щербатову, она, не расплатившись по старым займам, взяла новую крупную ссуду в банке. В довершение всего летом и осенью случилась сильная засуха. Из-за бескормицы начался падеж скота. Вследствие маловодья остановилась мельница, построенная на запруде, и мельник не смог внести арендную плату. Справедливо ссылаясь на неурожай, крестьяне отказались погашать недоимки и платить за пользование помещичьей землей. Рассказывая об этих невзгодах в письмах Мещерскому, Ольга жаловалась: «Дядя оставил дела в крайне запущенном состоянии, потому что смерть была так нежданна. <���…> Наши финансы в очень дурном состоянии, и в будущем не видится безоблачное небо» [522] ОПИ ГИ М.Ф. 329. Д. 26. Л. 204. .