Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Второе письмо Луизы заканчивается припиской: «Не сохраняй мои письма, предай их огню». Но Николай Николаевич не сжег эти трогательные, лестные для него послания, и — о чудо! — они дошли до наших дней, хотя вдова ученого, ревниво относившаяся к прежним увлечениям своего супруга, сожгла часть его эпистолярного наследия. Возможно, письма сохранились потому, что был неизвестен их автор: Луиза подписывала их латинской буквой L. Но внимательное чтение писем позволяет заключить, что они написаны дамой, близкой к генерал-губернатору, судя по контексту — его женой, и печатная монограмма LSL на первой странице каждого письма несомненно расшифровывается так: Луиза Стюрс-Лаудон.

В Бейтензорге Миклухо-Маклай надеялся отдохнуть и набраться сил для новых исследований. Но и здесь его не оставляла малярия, причем в новой для него, тоже изнурительной форме. Несмотря на это, Николай Николаевич активно работал над материалами своих экспедиций. Он подготовил несколько публикаций, которые были напечатаны в батавском и немецком научных изданиях, в том числе большую статью «Антропологические заметки о папуасах Берега Маклая на Новой Гвинее» и статью о папуасских диалектах, предназначенную для «Memoirs» Петербургской академии наук [533] Статьи и заметки, подготовленные Н.Н. Миклухо-Маклаем в 1873 году в Бейтензорге, см.: СС.Т. 3. С. 10-30, 92-94, 107-109, 133-144, 152- 153, 365-367; Т. 4. С. 216-219. .

Путешествия и исследования Миклухо-Маклая получили признание в ученом мире. 16 августа 1873 года он был заочно избран в Батавии иностранным членом-корреспондентом Королевского общества естествоиспытателей Нидерландской Индии. Среди иностранных членов-корреспондентов этого общества мы находим таких выдающихся ученых, как Л. Пастер (Франция), Г. Гельмгольц (Германия), Т. Хаксли и А. Уоллес (Англия).

Летом того года в Бейтензорге побывал молодой английский биолог Джон Гелтон. На него произвели большое впечатление личность и деяния русского ученого, и по возвращении на родину он в феврале 1874 года опубликовал в лондонском журнале «Nature» («Природа») статью «Исследования д-ра Миклухо-Маклая среди папуасов». Публикация была основана на «Антропологических заметках» Миклухо-Маклая, напечатанных в батавском журнале, и на беседах «с обладателем фамилии, чья необычность, равно как и слава ученого, сделали его известным любому биологу» [534] Nature. 1874. Vol. 9. № 226. P. 328. В дальнейшем, в 1876 и 1880 годах, Гелтон опубликовал в «Nature» еще две статьи об исследованиях русского ученого на Берегу Маклая. .

Что же касается России, то уже в апреле 1874 года перевод статьи Гелтона появился в журнале «Знание», а несколько сокращенный перевод «Антропологических заметок» самого Миклухо-Маклая, выполненный тогда еще начинающим ученым Д.Н. Анучиным, почти одновременно был опубликован в сборнике «Природа».

В «беззаботном» Бейтензорге Николай Николаевич был практически избавлен от расходов. Но что ждало его в будущем? А.А. Мещерский, став ученым секретарем отделения статистики РГО, умолял П.П. Семенова, который сменил престарелого графа Литке на посту вице-председателя РГО, изыскать возможность поддержать своего друга. Но Семенов пояснил, что бюджет общества составлен так, что не позволяет выделить на эти цели даже небольшую сумму. К счастью, нашелся меценат — чиновник Министерства иностранных дел В.Л. Нарышкин, владелец крупных поместий в пяти губерниях, который, узнав о финансовых затруднениях Миклухо-Маклая, предоставил РГО две тысячи рублей для помощи отважному путешественнику. Летом 1873 года Николай Николаевич получил в Батавии вексель на эту сумму в голландских гульденах. Теперь можно было расплатиться с кредиторами и всерьез задуматься о новых экспедициях.

Пятнадцатимесячное пребывание на Новой Гвинее серьезно повлияло на умонастроения Миклухо-Маклая. Несмотря на лишения и опасности, которые он испытал, Николай Николаевич решил на многие годы, если не навсегда, поселиться в тропиках. «Мне делается совершенно ясным, — писал он Александру Мещерскому из Бейтензорга, — что мне не придется жить более в Европе. <���…> Природа, воздух, обстановка жизни под тропиками мне положительно более по характеру и вкусу. <���…> Итак, я поселюсь где-нибудь в благословенных странах тропических, но также не вблизи европейцев — около них все страшно дорого и скучно. Может быть, если финансы и охота позволят, приеду заглянуть на годик в Европу, но это не прежде, как лет через несколько!» [535] СС.Т 5. С. 119-111. Николай Николаевич предлагал своему другу «навестить меня в моем настоящем отечестве — странах тропических» [536] Там же. С. 107. . Пройдет еще немного времени, и в письмах в Россию он начнет называть себя «белым папуасом» [537] См., например: Там же. С. 195, 205, 310. .

Как мы уже знаем, Лаудон предполагал отправить в конце 1873 года к берегам Новой Гвинеи пароход для проведения исследований и пригласил Миклухо-Маклая принять участие в этом плавании. Но грозные военно-политические события перечеркнули эти планы. Султанат Аче (Ачех) на севере Суматры был последним крупным независимым государством в Индонезии. В марте 1873 года батавские власти потребовали у ачехского султана признания сюзеренитета Нидерландов, но получили отказ, и тогда в апреле голландский экспедиционный корпус высадился поблизости от столицы Аче. Но захватить ее не удалось, и, потеряв четверть живой силы и командующего корпусом, интервенты отступили и были отозваны на Яву. «Военной прогулки», обещанной голландским министром колоний, не получилось. Началась война, растянувшаяся на многие годы [538] См. подробнее: Тюрин В.А. Ачехская война. М., 1970. Гл. 2. .

Голландская колониальная администрация и военное командование установили морскую блокаду Аче и стали готовить вторую экспедицию, которая началась в декабре 1873 года. Пароход «Кумпан», предназначавшийся для отправки к берегам Новой Гвинеи, понадобился для подготовки и проведения этой экспедиции. Это осложнило положение Миклухо-Маклая: голландские торгово-пассажирские пароходы совершали рейсы между Явой и Молуккскими островами, а далее путешественнику предстояло нанять малайский парусник, чтобы добраться до побережья Новой Гвинеи.

Во время стоянки «Изумруда» в Тернате Николай Николаевич получил у молуккских морских торговцев интересные сведения о различных районах юго-западного побережья Новой Гвинеи. Миклухо-Маклай решил отправиться на Берег Папуаковиай [539] Берег Папуаковиай — устаревшее название юго-западного побережья индонезийской автономной провинции Ириан-Джая (западной части Новой Гвинеи). Район этот называется теперь Каймана, по одноименному городу, ставшему после Второй мировой войны его административным центром. . Эта часть побережья, расположенная к востоку от полуострова Бомбераи, пользовалась дурной славой. Европейские натуралисты опасались высаживаться в Папуаковиай из-за слухов о кровожадности и коварстве местных жителей, и даже молуккские морские торговцы, которые издавна вели меновую торговлю с береговыми жителями лежащих к северо-западу местностей Папуа-Онин и Папуа-Нотан, нечасто отваживались посещать Папуаковиай. Это обстоятельство устраивало русского путешественника, ибо он хотел изучить племена, менее известные европейцам и, как он надеялся, слабее подверженные внешним влияниям. Что же касается смертельной опасности, то она не останавливала Миклухо-Маклая.