Элеонора Павлюченко - Софья Перовская

Революционная деятельность Нечаева началась в конце 60-х годов, когда он принял участие в студенческом движении в Петербурге. В 1869 году он уезжает за границу, где знакомится с знаменитым русским анархистом Бакуниным. Ради усиления своей популярности Нечаев выдает себя за представителя несуществовавшего в России центрального революционного комитета, рассказывает о мнимом побеге из Петропавловской крепости… Вместе с Бакуниным он разрабатывает так называемый «Катехизис революционера» — своеобразную революционную анархистскую программу.

«Революционер — человек обреченный, — гласил первый параграф „Катехизиса“. — У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью — революцией».

«Наше дело — страшное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение», — было записано в параграфе 24.

Осенью 1869 года, вернувшись в Петербург, Нечаев начинает претворять в жизнь свои принципы. Он пытается создать тайную заговорщическую организацию «Народная расправа». След нечаевской организации был вскоре обнаружен полицией: Нечаев убил члена кружка, студента Иванова, якобы — предателя, на самом деле слишком независимого, «строптивого» человека. Начинаются аресты. Сам Нечаев вновь скрывается за границей.

В 1872 году по требованию русского правительства Нечаев, как уголовный преступник, был выдан швейцарским правительством и судился в 1873 году за убийство Иванова. На суде он держал себя героем. Судьи неоднократно выводили его из зала суда после реплик: «Долой самодержавие!», «Правительство может отнять у меня жизнь, но честь останется при мне».

По решению царского суда Нечаев был приговорен к 20 годам каторги. Однако он не был сослан в Сибирь, а как политический преступник заключен в «Секретный дом» Алексеевского равелина. Комендант Петропавловской крепости составил специальную инструкцию, утвержденную III отделением, для надзора за заключенным. В тюрьме тщательно проверяли прочность решеток, пола, стен, караул стоял у каждой камеры. «Заключенного вчера преступника, — распорядился комендант крепости о Нечаеве, — ни в сад, ни в баню без личного моего приказа не выводить».

Жестокий тюремный режим не сломил сильный характер и неукротимую волю революционера. Он начал революционную пропаганду среди крепостной стражи. Нечаев славился тем, что умел подчинять людей своему влиянию. Вскоре почти вся команда Алексеевского равелина оказалась распропагандированной. И случилось, казалось бы, невозможное: Нечаев через караульных солдат устанавливает связи с Исполнительным комитетом «Народной воли», в частности с Желябовым и Перовской, с которыми он вел переписку. Этот случай был единственным — первым и последним — за всю историю Петропавловской крепости.

Но и в тюрьме Нечаев оставался авантюристом. Он разрабатывает фантастические планы освобождения всех заключенных из Петропавловской крепости, «освобождения с помпой» — для поддержания своего престижа перед распропагандированной стражей. Исполнительный комитет отвергает план Нечаева и предлагает свой. Однако для претворения его в жизнь требовалось много сил, которые были невелики у народовольцев и в тот момент сконцентрированы на убийстве царя.

Нечаеву сообщили о готовившемся покушении на Александра II. Он понимал, чем это грозило ему, но тем не менее попросил народовольцев отложить свое освобождение.

Вскоре после 1 марта 1881 года и разгрома «Народной воли» сношения Нечаева с волей раскрылись. В крепости были приняты чрезвычайные меры. С тех пор все связи заключенного с внешним миром оборвались. 21 ноября 1882 года он умер.

Немало ловкости и находчивости проявляла Софья Львовна, устанавливая связи заключенных с волей. В начале 1880 года была арестована революционерка С. А. Иванова-Борейша. Связей с волей в тюрьме почти не было. И каково же было удивление заключенной, когда однажды ей в камеру принесли букет цветов и коробку с конфетами! Это умудрилась сделать нелегальная Софья Перовская при помощи посыльного, взятого прямо с улицы.

Помимо указанного, Софья Львовна делала для партии массу «мелочей», от которых зависит в конечном итоге успех больших мероприятий. И здесь Перовская с ее холодным и проницательным умом, умением предвидеть и оценить самые ничтожные детали, была незаменимым человеком. Она была олицетворением революционного долга, дисциплины и исполнительности. Уметь хорошо, правильно и аккуратно вести скучную повседневную работу дано далеко не каждому.

С. Кравчинский писал о Перовской, что «трудно было найти человека более дисциплинированного, но вместе с тем более строгого. Во всем, касающемся дела, она была требовательна до жестокости… Но, строгая к другим, она была еще строже к себе самой. Чувство долга была самой выдающейся чертой ее характера». При своей железной воле Перовская выработала из себя истинного стоика. Она выносила, не сгибаясь, самые ужасные удары судьбы, но никогда никто не слыхал от нее жалобы или стона.

Революционная борьба, террор, покушения на жизнь царя не были для Перовской, как и для ее товарищей, красивой позой, эффектным самопожертвованием. Этой борьбе она посвятила свою жизнь. Жизнь и борьба были для нее неразделимы. История знает «героев минуты», но знает и людей, способных на повседневный героизм. К числу последних принадлежала Софья Львовна Перовская. Она жертвовала своей жизнью. Но для нее это было естественно, как дыхание. Умереть за родину не составляло жертвы для такой революционерки, как была Перовская.

Трудная жизнь, заполненная огромной революционной работой в условиях строжайшей конспирации, не заглушила в Перовской таких хороших душевных качеств, как общительность, сердечность, простота в обращении с товарищами. Мало кто из революционеров умел лучше ее придумывать способы повидаться с друзьями помимо деловых собраний — дома, в кафе, в театре. Смеялась она так звонко и по-детски заразительно, что заражала весельем всех окружающих.

В личной жизни Софья Львовна была исключительно скромным человеком. Она жила частично на партийные средства и потому старалась ограничивать свои расходы самым необходимым. Однажды во время болезни Софья Львовна израсходовала на лекарства 15 рублей. Она не успокоилась до тех пор, пока не покрыла долг деньгами, полученными от продажи вещи, присланной матерью.

Известно, что Перовская предпочитала женское общество мужскому. С женщинами она чувствовала себя проще, свободнее, была с ними ближе и откровенней. Но все же самыми любимыми ее товарищами были, по словам Фигнер, А. Желябов и М. Фроленко — люди, совершенно непохожие друг на друга, но выдающиеся по своим душевным качествам и уму.