Элеонора Павлюченко - Софья Перовская

Борьба женщин против семейного и общественного рабства началась уже давно. Русская литература откликнулась на это созданием образа пушкинской Татьяны. Жизнь выдвинула благородный тип женщины, еще не поднявшейся на революционную борьбу, но уже идущей на любые муки за революционером мужем — то были декабристки.

Свежий ветер 50–60-х годов заставляет все лучшие умы России обратиться к женскому вопросу. В эти годы Некрасов пишет «Русских женщин» и целый цикл произведения о величии простой русской женщины. Тургенев создает тип Елены (из «Накануне»), Гончаров — Ольги Ильинской и, наконец, Чернышевский — Веры Павловны. Знакомство по книгам с каждым из таких образов, безусловно, вызывало бурю чувств и много мыслей у девушек, подобных Перовской.

Чернышевский, Добролюбов, Писарев подходили к женщине совсем не так, как было принято в официальной России: они утверждали, что легенды о неполноценности женщины перешли в современность от времени ее полного рабства, что в женщине имеются «задатки будущего богатого развития, будущей широкой, разносторонней, размашистой жизни, будущей плодотворной, любвеобильной деятельности» и что необходимо лишь создать условия для развития этих задатков.

И как ни хотелось бы ревнителям старых семейных устоев по Домострою сохранить все в неприкосновенности, жизнь брала свое…

Все чаще встречается тип девушек, с презрением отзывающихся о пустой светской жизни, здраво судящих о Чернышевском или Дарвине, полных критических мыслей о русской действительности, связанных простыми товарищескими отношениями с группой подобных девушек или юношей. Они тоже хотели спорить и спорили о грядущих судьбах России, преимуществах и недостатках общинной системы землевладения, о последней статье Писарева, освобождении негров в США, об успехах отрядов Гарибальди — и мало ли еще о чем.

Из всех стремлений у мыслящих женщин сильнее всего выявлялось стремление к самообразованию. Да это и понятно. Передовые женщины тех лет рассматривали самообразование, настоящие знания как путь к свободе. Самообразование означало разрыв со старыми традициями и устоями, освобождение от порабощающей родительской или супружеской власти и, наконец, в будущем — работу на пользу общества.

Многие девушки для того, чтобы получить самостоятельность и возможность учиться, были вынуждены фиктивно выходить замуж. Фиктивные браки в то время были распространенным явлением. Таким путем ушла из семьи Софья Ковалевская — в будущем выдающийся ученый-математик, народник С. Синегуб фиктивным браком спас от семейного деспотизма Л. Чемоданову и помог ей стать революционеркой. Свидетельством широкого распространения этого явления среди передовой молодежи может быть судьба Веры Павловны — героини романа Чернышевского «Что делать?». Фиктивные браки являлись показателем новых, не виданных ранее в России отношений между мужчинами и женщинами, отношений, основанных на чувстве товарищества, взаимопомощи.

Выйдя из-под родительской опеки, а чаще всего деспотизма, девушки жили, как правило, коммунами. Коммунами назывались общие квартиры, где селились студенты или курсистки. Главным принципом жизни в коммуне была взаимопомощь. Молодежь, увлекавшаяся идеями социализма, применяла их в личной жизни, отрекаясь от материальных благ, не различая между «моим» и «твоим». Естественно, что материальное положение живших в коммуне было неодинаково, но все средства поступали в общее пользование. Общим было все имущество: платье, обувь, переходившие от одного к другому в зависимости от надобности. Коммуна сближала молодежь, увеличивала влияние более развитых на вновь поступающих, особенно приезжавших из провинции. Коммуны были особенно важны для тех женщин, которых стремление к учебе приводило к полному разрыву с семьей и лишению всяких средств к жизни.

Женское образование в России было поставлено очень плохо. Объем знаний, дававшихся в женских гимназиях, был значительно меньшим, чем в мужских. Каких-либо высших курсов для женщин, не говоря уже об институтах, не существовало. Тем большее значение и популярность приобрели так называемые Аларчинские курсы, открывшиеся в Петербурге в 1869 году. Их целью было подготовить женщин к педагогической деятельности, а также к поступлению на высшие курсы, открытия которых усиленно добивались. Ежедневно с 6 до 9 часов вечера лучшие преподаватели Петербурга читали здесь лекции в объеме программы мужских гимназий. Наибольшей популярностью среди слушательниц пользовались математик А. Н. Страннолюбский, бывший учитель Софьи Ковалевской, физик К. Д. Краевич, химик А. Н. Энгельгардт.

Передовая женская молодежь потянулась на курсы. В числе многих была и Соня Перовская. Небольшого роста, гладко причесанная, с большим лбом, скромная, молчаливая, одетая в простое коричневое платье с белым воротничком, 16-летняя Перовская казалась девочкой-гимназисткой. На курсах она сидела постоянно на первой скамейке, старательно слушая и записывая лекции. Среди сокурсниц Соня выделялась выдающимися способностями в области математики, химии и физики.

Круг интересов Софьи Львовны уже в те годы был широк. Много времени она посвящала практическим занятиям в химической лаборатории. Не ограничиваясь лекциями на курсах, Перовская предложила подругам пройти самостоятельный курс алгебры и усваивала его легко и быстро. Она присоединилась к небольшому кружку женщин, которым Страннолюбский читал курс геометрии на частной квартире.

Аларчинские курсы пользовались плохой репутацией у властей, как прибежище «всех нигилисток и эмансипированных». Попав в новую обстановку, Перовская быстро завязала «самые дурные отношения», ее ближайшими подругами стали такие завзятые «нигилистки», как А. И. Корнилова, А. К. Вильберг, А. П. Корба (Прибылева), С. А. Лешерн.

Эти женщины в дальнейшем сыграли немалую роль в русском революционном движении. Корнилова стала одной из основательниц кружка чайковцев, судилась по «процессу 193-х» и была сослана в Сибирь. Лешерн фон Герцфельдт занималась революционной пропагандой во многих местах России, неоднократно судилась, наконец, в 1879 году в Киеве по делу В. Осинского была приговорена к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. Умерла она на поселении в Восточной Сибири. Прибылева-Корба стала в дальнейшем крупной народоволкой, членом Исполнительного комитета «Народной воли», была осуждена по «процессу 17-ти» (1883 год) и провела более двадцати лет на сибирской каторге. Впрочем, в 1870 году эти серьезные энергичные девушки, жаждавшие активной сознательной жизни, свободы, знаний, еще не предполагали, что ждет их в недалеком будущем.