Глеб Елисеев - Лавкрафт

В конце ноября Лавкрафт отправил знакомому художнику-иллюстратору из «Уиерд Тейлс» В. Финлею одно такое стихотворение. (Кстати, именно Финлей, по просьбе Коновера, создал один из самых известных и часто публикуемых портретов Лавкрафт, где тот изображен в костюме XVIII в. на фоне звездного неба и физиономий ужасающих монстров.) Посвященный художнику сонет получил заголовок «Мистеру Финлею, на его рисунок к рассказу мистера Блоха “Безликий бог”». (Этот рассказ появился в «Уиерд Тейлс» в мае 1936 г.)

Самые же последние стихи Лавкрафт написал в честь одного из самых старых друзей — это был также сонет с четким указнием адресата — «Кларку Эштону Смиту, эсквайру, на его фантастические рассказы, стихи, картины и скульптуры». (В другом варианте текст был посвящен «Кларкаштону, повелителю Аверуана».)

Несмотря на депрессивное состояние, намеки на которое проскальзывают в отдельных письмах этого времени, Лавкрафт не отказывался от творчества. Пытаясь нащупать новые литературные пути, он то подумывал о возвращении к коротким стихотворениям в прозе, то, напротив, планировал создать обширный мистический роман об оборотнях в Новой Англии.

В 1936 г. его старый приятель и журналист У. Тальман даже предложил пристроить будущий роман в издательство «Уильям Морроу». Однако издатель пожелал сразу же увидеть первую часть книги в пятнадцать тысяч слов, а Лавкрафту, кроме общего замысла, нечего было предложить. Вялые переговоры по поводу этого литературного проекта шли вплоть до февраля 1937 г., когда фантаст внезапно почувствовал себя очень плохо.

На Рождество он получил неожиданный подарок, сейчас выглядящий как жутковатое пророчество, но тогда вызвавший удивление и смех, — У. Коновер прислал старшему другу череп, найденный на старом индейском кладбище. Лавкрафт воспринял неожиданный презент с юмором и даже, видимо, остался им доволен. А между тем этот замогильный дар мог бы напомнить о весьма неприятных вещах, происходивших с его здоровьем.

Еще в октябре 1934 г. произошел первый приступ того, что писатель привык называть «гриппом» — тяжелое недомогание, сопровождавшееся высокой температурой и желудочным расстройством. Одновременно Лавкрафт испытывал огромную слабость, при которой он не был способен подняться с постели. И все же, несмотря на эти периодически возобновлявшиеся приступы, фантаст не желал обращаться к врачам. (Подсознательное недоверие к медикам, видимо, сформировалось у Лавкрафта еще в период болезни его матери.)

Болезнью, которая убила Лавкрафта, был рак — «карцинома тонкой кишки», как записано в свидетельстве о смерти. Однако, раковому заболеванию предшествовал «хронический нефрит» — болезнь почек. С.Т. Джоши обоснованно предполагает, что это был хронический гломерулонефрит, или болезнь Брайта, вызванный воспалением «почечных клубочков» (гломерул) — сети кровеносных капилляров в почках.

Конечно, глупостью являются утверждения, будто Лавкрафт заморил себя голодом. Но все-таки его демонстративная экономия на еде (он хвастался, что способен питаться на тридцать центов в день) и поедание просроченных или почти испорченных продуктов могли ускорить развитие болезни.

В начале января Лавкрафт ощутил привычные симптомы «гриппа», но в этот раз болезнь не желала отступать. Стремясь отвлечься от все более тяжелого недомогания, фантаст усиленно занимался работой над заказанными ему статьями по астрономии, а также редактировал очередной рассказ Д. Раймела «Из моря».

Постепенно ему становилось хуже, в середине февраля он чувствовал постоянную боль в животе. Недуг быстро прогрессировал.

Вскоре Лавкрафт был способен принимать только жидкую пищу и с трудом передвигался. Вследствие почечной недостаточности в брюшной полости стала скапливаться жидкость. Поэтому из-за вздувшегося живота он не мог лечь в кровать и почти все время проводил в кресле, обложившись подушками.

Вызванный 16 февраля доктор определил, что у Лавкрафта рак в последней стадии, и прописал обезболивающее. 27 февраля фантасту стало хуже, и именно тогда врач честно сообщил ему, что болезнь неизлечима. Лавкрафт стоически воспринял смертный приговор, заявив друзьям, что всего лишь не сможет работать некоторое время. Все начало марта его терзали периодические приступы жестокой боли, а 9-го числа он уже не мог ни есть, ни пить.

10 марта 1937 г. карета «скорой помощи» перевезла Лавкрафта в Мемориальную больницу Джейн Браун, где его поместили в плату № 232.

Несмотря на дикую боль, которую почти не заглушали препараты, писатель находился в сознании и поражал медсестер спокойным и мужественным поведением. Только старому другу Гарри Бробсту, пришедшему его навестить, он честно признался, что боль порой невыносима. И все же, когда Бробст напомнил ему о терпении древних стоиков, Лавкрафт нашел в себе силы понимающе и одобрительно улыбнуться.

Ему кололи обезболивающее, кормили внутривенно, пытались откачивать жидкость из живота, однако лечебные процедуры не могли изменить ситуацию. Лавкрафту становилось все хуже, и 15 марта 1937 г., в 7 часов 15 минут утра, он умер. Погода была омерзительная, небо застилала серая хмарь, и он так и не увидел в последние мгновения жизни картины «золотого города» его детства.

Среди друзей Лавкрафта одним из первых о случившемся узнал Р. Барлоу, накануне телеграфировавший, что срочно готов приехать. В ответ Энни Гэмвелл смогла сообщить только то, что Говард умер утром и уже ничего нельзя сделать.

Первый отклик на смерть Лавкрафта появился уже 15-го числа в «Провиденс ивнинг бюллетэн», на следующий день об этом сообщили нью-йоркские газеты. Так, из некролога в «Нью-Йорк тайме» узнал о смерти старого друга Ф. Лонг.

Прощание с Лавкрафтом провели в похоронном бюро «Хорас Б. Ноулес энд Соне» на Бенефит-стрит 18 марта, и на церемонии присутствовали четыре человека — его тетушка Энни с подругой и Г. Бробст с женой. Погребение прошло в тот же день на кладбище Суон-Пойнт — том самом, где уже лежали отец и мать Лавкрафта. Писателя похоронили на семейном участке, вырезав на общем надгробии, под именами Сюзен и Уинфилда, надпись: «Их сын Говард Ф. Лавкрафт 1890–1937». Знаменитый надгробный камень с надписью «Я есть Провиденс» был воздвигнут на его могиле только сорок лет спустя.

Смерть Лавкрафта вызвала настоящую мемориальную кампанию — множество соболезнующих писем, некрологов и воспоминаний заполнили страницы «Уиерд Тейлс», а также любительских журналов, в которых он сотрудничал. (X. Брэдофски посвятил смерти Лавкрафта целый номер «Калифорниэна», где впервые издал подборку писем фантаста.) Многие из друзей откликнулись на смерть стихотворениями, среди которых безукоризненным мастерством и искренностью выделяется написанное К.Э. Смитом. Оно вышло в «Уиерд Тейлс» в июле.