Николай Чиндяйкин - Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

Только что вернулись с кладбища.

Николо-Архангельское кладбище, красивый, теплый, солнечный день. Могила далеко в глубине кладбища (39-а). Очень красиво и тихо было.

Как он хотел, никто не говорил никаких слов.

Падали листья.

Я вспомнил один из наших экзаменов… Вся сцена была в желтых листьях.

Дело было в октябре.

10.12.1926–7.10.1995.

Кто смог — приехал, это я об однокурсниках. Еще много знакомых лиц. ГИТИС… кафедра, Морозов Борис, Иосиф Райхельгауз, Васильев.

Мих. Мих. просил, чтобы никакой панихиды, т. е. слов и прощаний.

I I октября 1995 г., 16 часов 50 минут

1996

«Иеремия» прошел уже 37 раз (не считая пяти открытых генеральных). Играем по 5–6 спектаклей в месяц.

Огромное количество рецензий в самых разных изданиях, разных по значению, но все, что называется, позитивные. Вчера Ольга Иосифовна из Петербурга звонила, сказала, что видела одну статью отрицательную, обещала прислать. Это даже хорошо.

Надо сказать, ни в одной статье мое имя даже не упоминается, хотя в афише ясно сказано: режиссер такой-то… Ну что же, это понятно. Великий спектакль мог сделать только великий режиссер, а не какой-то там Чиндяйкин. Комично другое. Толя никак на это не реагирует. И даже, кажется, наоборот, совершенно поверил, что это его произведение.

В январе (3-го — 8-го) везу «Иеремию» на Сицилию. На фестиваль. Играть будем в Катанье. Толя ездил смотреть площадку, естественно, сам, хотя потом сказал мне: «Я делаю за тебя твою работу». Мне и сказать-то было нечего на это. Что же, я сам себя в Сицилию направлю, говорю. Ну ладно, говорит он, в следующий раз поедешь ты. И теперь улетел во Францию, в Авиньон, смотреть опять же площадку для летнего спектакля «Иеремии» в Авиньоне.

Как-то случилось, не знаю даже в точности, как… через Оксану Фандеру, наверное, вышел на меня продюсер Атанесян Саша.

Предложил поставить пьесу Липскерова «Белье из Люксембурга». Где-то с конца октября разговоры велись по этому поводу.

Все достаточно убедительно. Настолько, что я счел нужным переговорить с Васильевым о возможной моей работе на стороне. Я был уверен, что с его стороны не будет никаких препятствий, хотя бы внешне, так и вышло. Естественно, характер нашего шефа сложнее, чтобы просто с чем-то согласиться. Тут же он стал придумывать мне какие-то занятия и поручения… организация новой лаборатории, набор курса в ГИТИСе и т. д.

Ну, ладно… с этим разобрались.

9 декабря 1996 г.

1997

Вылетели на Сицилию 3 января (Толя и Лихтенфельд — раньше на день).

В Милане пересадка на Катанью. Прилетели ночью, часа в два ночи были уже в отеле «Моdегn». На следующий день в 8 утра был уже на монтировке декорации в церкви Св. Николая (теперь музей, раньше — один из самых больших монастырей Италии). Церковь огромных размеров… типа… Исаакия или, может быть, храма Христа Спасителя у нас в Москве.

Отсюда и проблемы первых репетиций. Резонанс. Мои «сирины» были просто в параличе весь первый день. 4-го провел две репетиции. 5-го — три. Нашли звук. С трудом. Потребовалось менять ритмы. Рисунок, естественно, тоже пришлось круто менять. Планшет намного больше нашего. Стена наша там смотрелась, как игрушечная. Спектакли 6-го — в 18.00, 7-го — в 21.00. 8-го утром вылетели в Москву. Летели с приключениями.

Без даты

Суббота. Проснулся в девять. Чуча обрадовалась, стала лизать мой нос и тихонько беситься.

Думал, Раса поспит еще, но она тоже поднялась. Пошли в парк. Я разминался слегка. Раса с Чучей бродили по парку. Снег колючий… февральский, осел местами, протаял. Долго гуляли. Чуча лазила по деревьям, получая за это угощение. Если дерево немного наклонено, она разбегается и забирается довольно высоко, выше моего роста, потом прыгает мне на спину и так «едет» на мне.

Долго гуляли…

У Расы выходной сегодня, а я пойду в театр. Просматриваю абитуриентов, желающих поступить в Лабораторию.

15 февраля 1997 г.

«Воля и свобода — взаимоисключающие вещи. То, что имеет отношение к действию, — это воля.

Чего хочет публика? Приятного и умного… кто умнее. Кто менее умный — приятного и глупого (смешного). А чего публика не забывает никогда и взрослые передают детям? — духовное». (А. Васильев. Из беседы)

«Усвоить психологию импровизирующего актера — значит найти себя как художника!» (Михаил Чехов)

20 ноября 1997 г. Италия, Кастильенчелло

На родине мрак, безумие и, как говорят по Би-Би-Си, коллапс.

Спектакли «Иеремии» 9,10,11 сентября, начало в 20.00. Проживаем — гостиница «Пирита».

Неужели совершенно кончился «запал» — не пишется, и все тут. Сижу и думаю: вот это надо записать, это зафиксировать, это не забыть… еще сижу — и потом мысль: а зачем?

Таллин, 10 сентября 1998 г.

История с «Афинскими вечерами» подходит к финалу ( пьеса Петра Гладилина; в главных ролях Ольга Аросева, Лев Дуров, Вера Алентова.)

Репетировал в августе (21 репетиция) в театре Сатиры, в репзале, потом большой перерыв был, уезжал в Швецию с «Иеремией» — потом около 10 репетиций и коротких прогонов в ДК МАИ, которые сорвались из-за ужасных холодов. Помещение не отапливалось — это было с 5 по 15 октября, даже по 14-е.

Артисты не могли снять пальто — я только что перенес грипп на ногах. Короче, что-то вроде прогона получилось только 14 октября. На таком вот уровне поехали в Новосибирск и в Омск.

Петя хороший драматург, но, конечно, представления не имеет о театре как продюсер, администратор и т. д. Худшей организации гастролей не знаю за 30 лет — это была сказка абсурда — фантастика. В результате все произошло! Премьеру играли в новосибирском Центральном клубе железнодорожников. 1200 мест. Дикая сцена. Аншлаг. Принимали на «ура» (играли средне). Это было 19 октября.

20 октября — Академгородок.

После спектакля сели в поезд и в 9 утра приехали в Омск!!!

Это отдельная история. Кажется, там я национальный герой… Нет, не буду писать ничего. Итак, 19, 20 — Новосибирск. 21, 22-Омск.

«Иеремия» в Испании

Прилетели 27 января. Очень тяжело летели, с двумя пересадками в Париже и Барселоне, и ждали следующего рейса по 4 часа.

Здесь тепло, очень — +20. Но я простудился. Думаю, от кондиционера.

Играли 30, 31 в Central Theatre, это на территории Экспоцентра-92. Сегодня летим в Барселону. Плохо себя чувствую, хотя температуру сбил.

Севилья, I февраля 1999 г.

Монтировка — 2–3 февраля в Меркато-де-Флор. Огромный (хорошо мне знакомый) зал где-то на 800 мест. Репетиции.

2 и 3 февраля: 14.00–16.00, 20.00–23.00

4-го, 5-го и 6-го — спектакли, начало в 21.00.

Ноtel Riаltо, рядом с lа RаmЫа.

Барселона, 1–7 февраля 1999 г.

Летим домой… через Париж. Спектакли прошли очень хорошо. Особенно последний, вчерашний. Здесь, в Барселоне, впервые попробовали подзвучку. Получилось здорово. Это вообще может быть новым импульсом.