Георгий Семенов - О себе

Генерального штаба генерал-лейтенант Сахаров, бывший командующий фронтом в Западной Сибири, предупреждал меня о всех трудностях, ожидавших меня при попытках поднять дисциплину и реорганизовать пришедшие с запада части. По чувству долга он старался помочь мне правильно ориентироваться в хаосе настроений и политических течений, существовавших в армии, но, к сожалению, помощь его не могла быть продолжительной, так как он вскоре выехал в Европу.

Генерал-лейтенант Войцеховский привел армию в Читу, заменив скончавшегося в походе генерала Каппеля. Генерал Войцеховский не особенно стремился привести в порядок подчиненную ему армию, так как в то время он уже решил перейти на службу в чешскую армию и вследствие этого был мало заинтересован в исходе борьбы с красными в Сибири.

Войцеховский безусловно обладал всеми качествами выдающегося военачальника, и при желании он мог бы крепко держать армию в своих руках, но вскоре он вышел в отставку и выехал на службу в Чехословакию, где, кажется, ныне занимает крупный пост.

Прощаясь со мной перед отъездом, Войцеховский подробно изложил мне причины волнений среди части командного состава пришедших частей Сибирской армии.

Как на главнейшую он указал на вредную работу небольшой группы лиц из высшего командования армии, агитировавших за непризнание Указа Верховного правителя о передаче мне власти.

Войцеховского также пытались втянуть в эту кампанию, но он от участия в ней уклонился самым категорическим образом.

После отъезда ген. Войцеховского на пост командующего армией мною был назначен генерал-лейтенант Лохвицкий, взявший начальником Штаба к себе генерала Акинтиевского. Новый командующий армией быстро подпал под влияние группы генералов-оппозиционеров и повел политику отчуждения меня от моих коренных частей, составлявших 1-й корпус Д.В. армии, под командой ген.-лейт. Д. Ф. Семенова, и Азиатскую конную дивизию генерала барона Унгерна. Для достижения поставленных им себе целей ген. Лохвицкий предложил мне ввести некоторые части Сибирской армии в состав 1-го корпуса. Я не только согласился с этим, включив все пришедшие с запада казачьи части в состав 1-го корпуса, но пошел еще дальше, влив остатки 1-й кавалерийской дивизии в состав моей Маньчжурской дивизии (О.М.О.) и назначив начальником этой дивизии генерал-лейтенанта Кислицина, пришедшего в Читу с частями Сибирской армии.

Вскоре после этого ген. Лохвицкий потребовал от меня удаления из армии генерала барона Унгерна, поставив вопрос так: или он, Лохвицкий, или барон. Я предложил Лохвицкому поехать в отпуск и сдать армию командиру 2-го корпуса генерал-лейтенанту Вержбицкому.

Ген. Вержбицкий не принял решительных мер против интриганов, и искусственно раздуваемая в армии рознь между «каппелевцами» и «семеновцами» не прекратилась и при нем.

После эвакуации японских войск из Забайкалья моя Ставка была перенесена в Даурию. В Чите оставался Штаб армии во главе с генералом Вержбицким, который принимал участие в переговорах, ведшихся в то время между независимыми правительствами Верхнеудинска, Читы и Владивостока. Переговоры эти велись по инициативе Народных собраний каждой области и касались образования самостоятельного буржуазно-демократического буфера на Дальневосточной окраине, совершенно независимого от Советской России.

По настойчивому приглашению командующего армией генерала Вержбицкого я в конце октября 1920 года отправился в Читу на совещание по вопросу о дальнейших переговорах с Верхнеудинском. Я прибыл туда в броневом поезде и оставался в Чите в нем же. Ночью я был разбужен начальником гарнизона Читы генералом Бангерским, который сообщил мне, что красные внезапно напали на железнодорожную линию в районе станции Карымской, захватили эту станцию и основательно разрушили пути и довольно значительный мост через реку Ингоду около этой станции. Броневые поезда и части Маньчжурской дивизии были срочно брошены в прорыв и вели бой с превосходными силами красных.

Вслед за тем я получил донесение от своей контрразведки, что член Народного собрания Забайкальской области Виноградов с согласия Штаба армии ведет переговоры с правительством Верхнеудинска о капитуляции армии, одним из условий которой являлся мой арест и выдача красным.

Видя, что я не имею возможности рассчитывать на Штаб армии и части 2-го и 3-го корпусов, и не имея около себя никаких коренных своих частей, кроме бронепоезда, совершенно бесполезного при создавшейся обстановке, я был вынужден вылететь на аэроплане в Даурию, где меня ожидали части 1-го корпуса генерал-лейтенанта Мациевского, заменившего в должности командира корпуса генерал-лейтенанта Д. Ф. Семенова.

Аэроплан с пилотом полковником Кочуриным был неисправен, и в течение всего полета, продолжавшегося два часа пятнадцать минут, механик у меня в ногах паял бензиновый бак.

Значение армии в государстве. Организация армии и управление ею. Вовлечение армии в политику. Политические партии и эволюция их. Вождизм. Партийная диктатура. Мое решение уйти в Монголию. Соглашение с монголами. Переговоры с китайскими монархическими кругами. Международный фронт борьбы с коммунизмом. Обстановка в Забайкалье. Образование кадра Монгольской армии. Финансовая подготовка монгольской экспедиции. Трудность подготовки движения. Первые успехи Унгерна. Недоразумения между ним и монголами. Противодействие красных. Сосредоточение частей 1-го корпуса в Маньчжурии. Вынужденное изменение плана.

Аппаратом, регулирующим функции государственного организма, всегда является армия. Только правильно созданный аппарат армии может охранить базу государственного строительства как от внутренних, так и от внешних потрясений. Но сила военной организации заключается в ее дисциплине, поэтому, если армия спаяна единой волей командования и цементирована твердой дисциплиной, государство может спокойно существовать и развиваться.

Всегда и везде армия, какова бы она ни была, — республиканская, монархическая или даже коммунистическая, — должна управляться единой волей. Это — общеизвестная истина, и коллективная система управления армией нигде не имела успеха. Когда большевикам понадобилось развалить старую российскую армию, они пропагандировали коллективное управление ею, но как только им удалось захватить власть и пришлось думать о защите ее, принципы коллективности и ставка на «сознательность» солдатской массы были немедленно сданы в архив.

Наряду с тем нет более опасного шага, как вовлечение армии в политическую борьбу и возникновение партийности в ее рядах. В настоящее время многие считают, что армия должна знать, за что она борется. Но армия всегда защищает Родину, Нацию и Религию. Разве могут существовать стимулы, более побудительные для проявления жертвенности и героизма со стороны правильно воспитанной армии? Наивно думать, что программа какой-нибудь политической партии может быть более ценной, чем указанные лозунги для любящих свое Отечество офицеров и солдат. Я полагаю, что политические рецепты различных партий годны лишь для политиканов, делающих профессию из политических интриг и подсиживаний, но не для защитников родины и своего народа, и среди последних не должно быть места для людей, кои ловко подтасованные политические лозунги, с подпирающей их политической программой, будут считать более сильным побудительным средством для армии бороться за родину и нацию, чем долг всех граждан перед своим Отечеством и своим народом.