Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

– Ты моя подруга. Мне очень печально видеть тебя здесь. Я хочу тебе помочь.

– Береги силы, Ирена. Твоя помощь нужна прежде всего нищим и сиротам. У меня есть крыша над головой… мне есть где согреться… у меня есть немного еды. А самое главное, что у меня есть моя семья. И у меня есть Шмуэль.

– Этот чудаковатый парень с дыркой между передними зубами? – Ирена осеклась, но слишком поздно. – Извини, Ева. Это я ляпнула, не подумав.

Ева широко улыбнулась:

– Да, на вид он немножко странный, но человек очень хороший. Сейчас он записался в еврейскую полицию.

Разочарование Ирены, наверно, было написано у нее на лице.

– Нет-нет, – сказала Ева, – в действительности это хорошо. Сейчас в полицию записалось много молодых людей.

Она вдруг покраснела.

– Шмуэль хочет на мне жениться. Сказал, что будет заботиться о моей семье. В полиции дают дополнительные пайки. Моим родителям Шмуэль нравится. Он тоже из ортодоксов и иногда читает им из Торы. Адам же не настолько снисходителен. Он говорит, что Юденрат и еврейская полиция – это немецкие пособники. Но Шмуэль – хороший.

Ирена хотела было сказать еще что-то, но Ева коснулась ее руки своими костлявыми от недоедания пальцами.

– Ты просто не можешь представить себе, каково это жить здесь, Ирена, – тихим голосом проговорила она. – Ты не можешь представить себе, каково это изо дня в день добывать пищу.

Мы все превратились в преступников. Мы все делаем, что можем и что должны. Те, кто живет по закону, либо уже мертвы, либо умирают.

Ирене стало стыдно.

– Прости меня, мой дорогой дружочек. Я не хотела… Я просто хочу оградить тебя от всего этого.

На лицо Евы вернулась улыбка.

– Милая Ирена, мое место именно здесь. А что до Шмуэля, то тебе просто надо с ним поближе познакомиться. Он сообразительный и щедрый человек. Он приносит нам еду и помогает налаживать связи с арийскими торговцами. Немцы ему доверяют, и он знает, кого из них можно подкупить.

Ирена заинтересовалась. В той части ее мозга, которая была вечно занята придумыванием новых схем и вариантов работы, завертелись мысли о том, как использовать знакомство со Шмуэлем. Ева была права: надо мыслить так, как мыслят преступники.

– Я хочу встретиться с твоим ненаглядным, – сказала Ирена, – узнать его получше. Если ты с ним счастлива, то он и мне должен понравиться.

– А я – счастлива, Ирена. Здесь почти все считают, что даже хорошо, когда полиция состоит из «своих», из наших сыновей и братьев, из людей, говорящих на идише и понимающих, что такое быть в сегодняшние времена евреем. Я думаю, Шмуэль прав. Мы полностью зависим от немцев. И у нас нет выбора, кроме как им подчиниться. Лучше уж невооруженный еврейский полицай, чем немец или поляк-«синемундирник», который антисемитизм впитал в себя с молоком матери.

– Ты его любишь?

Ева отвела взгляд:

– Он очень приятный парень.

Через несколько дней Ирена спряталась от пробирающего до костей ледяного январского ветра в подворотне и принялась издалека наблюдать за Шмуэлем, стоявшим на посту у ворот, расположенных на пересечении Желязной, Злотой и Твардой. Форма у еврейских полицаев была… весьма экстравагантна: в холодное время года они ходили в длинных, подпоясанных ремнем шинелях цвета хаки, летом – в черных куртках, белых рубашках с галстуками, черных фуражках со звездой Давида и надраенных до блеска высоких ботинках. Вооружены они были резиновыми дубинками. На правом рукаве Шмуэля, под обязательной для любого еврея звездой Давида, была еще и бордовая повязка еврейского полицая.

Ворота гетто, где наблюдалось достаточно оживленное движение, охранялись парой немецких солдат, которые проверяли документы, двумя переводчиками из «синемундирников» и несколькими еврейскими полицаями. Иногда на блокпостах присутствовали и солдаты из литовских и украинских подразделений.

Насколько можно было понять, Шмуэль был весел: посмеиваясь, он болтал о чем-то с «синемундирниками». И что, интересно, нашла Ева в этом коротышке с пухлыми щеками? Росточком он по сравнению с Евой и правда не вышел. Мало того, несмотря на карточную систему, он, в отличие от большинства поляков и евреев, по-прежнему щеголял неким подобием пивного пузика.

Вдруг за стеной послышалась какая-то возня, потом раздался топот ног, и из-за угла в раскрытые ворота метнулся мальчишка лет пяти-шести. Прошмыгнуть мимо Шмуэля ему не удалось: тот схватил его за шиворот драного пальто и поднял в воздух. Когда малыш, взлетев в воздух, беспомощно засучил ногами, Шмуэль подсек его ударом дубинки и бросил на мостовую. Шмуэль ударил истошно кричащего мальчишку еще раз, на этот раз пониже спины, а потом дунул в свисток. С Твардой прибежал еще один полицай, схватил мальчишку и потащил обратно в гетто.

Ирена подождала, пока не восстановится порядок, а потом подошла к блокпосту. Она показала свою Kennkarte и пропуск санэпидемслужбы немецкому жандарму. Тот скользнул по ним взглядом, почти не обратив внимания, и, даже не проверяя сумку, махнул рукой, позволяя пройти.

Ирена подошла к Евиному избраннику.

– Вас зовут Шмуэль, я не ошибаюсь? – спросила она.

– И что с того?

– Я подруга Евы.

У Шмуэля были пухлые, почти женские губы и узкий лоб, на голове мелкими червячками кудрявились короткие кофейного цвета волосы. Он не мог сдержать своей щербатой улыбки, которая моментально превратила его из облеченного властью лица в обычного еврейского мальчишку.

– Чем могу быть полезен? – спросил он своим тенорком.

– Можем мы поговорить с глазу на глаз?

– Конечно.

Они прошли по Твардой и смешались с сотнями находящихся на улице евреев.

– Итак, что вам угодно?

Ирена просто не могла не задать этот вопрос:

– Парнишка, которого вы только что поймали. Что теперь с ним будет?

– Верней всего, отправят в Генсиувку [67], – сказал он, прищурившись и приподняв плечи. – Да оно будет ему на пользу. По крайней мере его там будут каждый день кормить, и ему будет где спать ночью.

Шмуэль либо не знал правды, либо врал. Ирене было известно, что малолетние заключенные Генсиувки – в большинстве своем воришки и контрабандисты, которым повезло не погибнуть от пули, жили впроголодь и спали в холодных помещениях на набитых соломой матрасах. Генсиувка славилась высоким уровнем смертности среди заключенных. Сироты, дожившие до освобождения, отправлялись в детский дом на Дзельной, 39, где чаще всего все равно умирали.

Ирена попыталась включить весь свой шарм.

– У меня есть кое-какие грузы… медицинские материалы… которые мне нужно провезти через этот пост без досмотра. Я хотела спросить, сколько это нынче стоит?

Он осклабился.

– Одноразовая поставка?