Дмитрий Володихин - Царь Федор Алексеевич, или Бедный отрок

Здесь видно не простое следование воле патриарха или кого-то из вельмож, а самостоятельное действие молодого монарха.

Опыт обучения Федора Алексеевича у Симеона Полоцкого должен был подсказать ему, сколь значительное благо получит Российское государство от полноценного учебного заведения. А соработничество с Церковью определило, по какому маршруту идти — церковная иерархия решительно предпочитала греко-славянскую школу славяно-латинской. Поддержка патриарха Иоакима означала, что часть расходов на содержание школы Церковь сможет взять на себя [223] Действительно, как свидетельствуют архивные документы, Патриарший Казенный приказ («министерство финансов» патриарха) на протяжении нескольких лет регулярно выделял средства на тимофеевскую школу. . Царь, вероятно, предпочел бы возложить заведование училищем на Симеона Полоцкого, уже руководившего небольшой школой при его отце, но ученый белорус скончался еще в 1680 году… Иеромонах Тимофей пришелся кстати, он горел энтузиазмом, выглядел человеком одновременно ученым и благонадежным. Ко всему прочему, Россию вот уже несколько лет не оставляла политическая стабильность. С Речью Посполитой и Швецией сохранялись мирные отношения. После заключения Бахчисарайского мирного договора и возведения новых оборонительных линий на юге Федор Алексеевич мог увериться в достаточной защищенности своей державы от турок и татар. За все время царствования Федора Алексеевича в коренной России не вспыхнуло ни одного сколько-нибудь крупного восстания. А значит, правительство получило шанс всерьез заняться делами просвещения, требующими крупных вложений и тишины.

Государь решился: быть большой школе!

Тимофеевское училище открылось в апреле — начале мая 1681 года на Московском печатном дворе, в старом помещении типографской библиотеки. Здесь учащиеся могли пользоваться обширным книжным собранием. Недостатка в церковной литературе новой печати, то есть исправленной при Никоне и после него, не было. Старых, дониконовских, книг учащимся, разумеется, не давали.

Через два с половиной года школа перебралась в две специально для этой цели перестроенные каменные палаты с редкими тогда еще стеклянными окнами. Палаты располагались на том же Печатном дворе, рядом с двором князя И.А. Воротынского. Это, вероятно, первое на Руси помещение, особо предназначенное к нуждам учебного процесса. Вокруг школьных палат возвели ограду. Поблизости поставили сарай для обучения маленьких детей славянской грамоте.

Поначалу в школе обреталось всего лишь 30—40 учеников, но их количество быстро росло. К лету 1683 года число учащихся достигло 60 человек, осенью 1685 года — двух сотен, а в следующем году составило наивысшую зафиксированную источниками цифру: 233 человека. Подобных масштабов отечественное просвещение еще не знало. Среди воспитанников Тимофея были патриаршие певчие, приказные подьячие, люди «всякого чина», в том числе «малые робята сироты» и московские греки.

Учеников разделили на два отделения, которые условно можно именовать «славянским» и «греческим».

Ученый путешественник Энгельберт Кемпфер, посетивший Москву летом 1683 года, осматривал Китайгородскую типографию и тамошнюю школу. Его допустили на занятия «славянского» отделения. По словам Кемпфера, один класс объединял полсотни мальчиков, другой — еще десять ребят постарше. В годы расцвета школы более крупное «славянское» отделение объединяло 150—170 человек. Их обучали грамоте и письму.

Но лучшие ученики иеромонаха Тимофея вышли из небольшого «греческого» отделения, насчитывавшего в разные годы от 10 до 70 человек. Там учились лишь самые способные, и именно они получали образование на уровне повышенной школы.

В программу преподавания «греческого» отделения входили, помимо умения говорить, читать и писать по-гречески и по-русски, грамматика, диалектика и риторика, причем к последней добавлялись занятия историей, географией — в качестве отдельных дисциплин. Весьма вероятно, в число предметов обучения вошла и пиитика — иначе зачем попали в школьную библиотеку Эсхил, Эзоп, Аристофан, Гомер? Всё это — круг предметов западноевропейского или греческого среднего учебного заведения. За образец явно были взяты греческие школы Православного Востока.

Возможно, отдельные питомцы Тимофея удостаивались у ректора уроков философии и богословия [224] Судя по составу школьной библиотеки, о чем см. ниже. . А это уже, по понятиям XVII века, предметы из программы высшего учебного заведения.

Учащихся делили на три класса или, как тогда говорили, «статьи», по признаку овладения постепенно усложняющейся учебной программой. Каждой «статье» назначался свой староста — помощник ректора.

Иеромонах Тимофей не только преподавал, он также превратился из «книжника» в администратора с весьма широкой компетенцией. Ему пришлось «надзирать» за учениками, управлять учителями и отвечать за финансовую сторону деятельности школы. На него пали обязанности разрабатывать учебные программы, думать о материальном обеспечении всего дела, пополнять книгохранилище.

Последнее — особенно важно.

Большой, но узкоспециализированной типографской коллекции книг (в основном церковного содержания) скоро перестало хватать. Специально для училища была сформирована библиотека, включавшая русские и греческие книги по истории, философии, географии, медицине, арифметике, астрономии, риторике и богословию, а также словари. Ученики Типографской школы имели возможность ознакомиться с сочинениями Аристотеля, Платона, Демосфена, Катона, Гиппократа, Галена, Гомера, Аристофана, Эсхила, Эзопа, Софокла, Лукиана, Гесиода, Пифагора, Павсания, Геродота, Аммиана Марцеллина, Дионисия Галикарнасского, Диодора Сицилийского, Афония и Гермогена… Они использовали рукописные греческие азбуки, печатные грамматики, разнообразные богослужебные и богословские книги. Последние были собраны в изрядном количестве. Среди них — сочинения Иоанна Дама-скина, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, жития святых, толковая Песнь Песней, сборник «Пчела», толкование литургии и т. п. Учащимся достались также Космографии Герарда Меркатора и хронографы (сочинения по всемирной истории).

Тимофею передали часть библиотеки покойного патриарха Никона. Для него казна приобретала книги в московских торговых рядах и у столичных греков. За книгами даже отправили в Константинополь особую «экспедицию» из двух «московских гречан» — Кирилла Юрьева и Георгия Николаева [225] Греческие имена даны в русской записи — по документам 1680-х годов. . По неполным данным сохранившихся приказных документов, школьную библиотеку составляло не менее пятисот томов, в большинстве своем — греческих. Таким образом, книжное собрание Типографского училища определенно входило в число крупнейших библиотек всего Московского государства.