Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907

5_____

Идет дождь, серо, денег нет. Сижу дома, брал ванну; зять, доставши себе, дал мне денег; после обеда хотел пройти к Ивановым и потом к «современникам», как вдруг письмо от Иванова: «Присылайте немедленно „Евдокию“ для набора» {686} . Пошли с Сережей; там был Чулков, читали стихи Блока, Сологуба. Георгий Ив<���анович> говорит, что Блоку теперь очень нравится «Евдокия» {687} . Обедали при нас. Лидия Дм<���итриевна> была зла по обыкновению. Поехал по дороге с Вяч<���еславом> Ив<���ановичем>. У «современников» ничего нет, заехал к Нувель, нет дома, обедал у Дягилева. Поплелся домой, увидел Блока выходящим из кинематографа. Скучает второй день, как и я, звал его в «Вену», но он боялся запить, и потом, был в заметно рваных брюках. Довел его до конки, он очень милый. Мне было очень скучно, у меня даже мелькала безумная мысль зайти в манеж и похитить кого-нибудь: Юсина, которого я видел на том пути стоящим у кассы, или кого-нибудь в таком роде. Писем никаких нет. Дома еще пили чай. После отъезда зятя Сережа читал всю «Флейту Вафилла» {688} . Я ужасно давно никого не видел и не гулял. Что-то будет вообще? Леман и тот не пишет. Иванов написал кучу отличнейших стихотворений.

6_____

Завтракал у Чичериных. Письмо от Наумова, предлагает прийти наедине в субботу в 5 или в воскресенье в 2 ч., ответить телефоном. От Чичериных зашел в Пассаж, как условился с Павликом, но его там не было: tant mieux. Вернулся рано, чтобы проводить сестру на вокзал, оттуда зашли к Тамамшевым, где посидели во время обеда. Хотя я думал, что Сомов на «Зигфриде», но заехал к нему оставить «Крылья», видел Анну Андреевну. Каким-то уютом и прелестью повеяло мне от их квартиры, передней, Анны Андреевны, каким-то детством. Погода была отвратительна, и вдруг мне вздумалось проехать aux pays chauds [242]на 9<-ю> л<���инию>, но, доехав до Венгеровых и узнав, что они дома, зашел к ним. У них сидела Поликсена, пили чай, сплетничали. От них тем не менее проехал на 9<-ю> л<���инию>, пускал меня Степан, который меня узнал, что я ходил по-русски, что мыл меня Григорий и т. д. Он очень веселый, все поет и скачет, молодой, стройный, хотя и небольшой и на все согласен, на все решительно. Лицо несколько широкое и небольшой шрам на правой щеке. Оказывается, они читали в «Нов<���ом> врем<���ени>» в буренинской статье отрывки из Розан<���ова>, где про бани, и, заинтересовавшись, спрятали даже номер газеты, так что, когда я себя назвал, он стал вспоминать, где же он читал про меня, и вспомнил {689} . Вот литературная известность в банях, чем не шекспировская сцена. Он очень веселый, ласковый и не попрошайка. Хотя денег у меня почти нет, но я не жалею, т. к. Павлик мне надоел уже до смерти. Приехав, когда Сережа еще не спал, узнал, что у нас был Нувель; как досадно! Я ищу своих друзей, как Изида части Озириса по всему городу, и не знал, когда нужно сидеть дома. Лег спокойный и не скучный, хотя вывихнутая нога все болит ночами. Как давно я не видел того студента! Удастся ли хотя бы познакомиться с ним? написал стихи.

7_____

Целый день звонил по телефону Нувелю, Гржебину, Когану, Леману, Гофману. Снег и слякоть; поехали к Блоку, сеанса не было, т. к. у Сомова болела голова; посидели у Ал<���ександра> Ал<���ександровича>, он очень милый. Пошли с ним к Чулкову, к которому у Сережи было дело, но и его не было дома; пошли к Щеголевым. Сережа поднялся, я же стоял внизу, беседуя со швейцаром, как Над<���ежда> Гр<���игорьевна> позвала меня сверху; потолковали на лестнице. Было очень мокро; приехали, когда дома уже обедали; сейчас после обеда поехал в парикмахерскую, кондит<���ерскую>, <���к> Петрову и за хлебом. До 10 час. никого не было, лемановский швейцар все сообщал, что тот не возвращался домой, опять по телефону: «Потемкин просят обождать»; я был очень рад, хотя все-таки скука ползет на меня со всех сторон. Играл «Zauberflöte», когда пришел Петр Петр<���ович>, опять после кутежа. Был он на днях у Бакста, который говорил, что нужно опять ко мне собраться подушками кидаться; обложку делать согласился. Часов около 2-х пришел Леман, действительно имеющий нездоровый вид, с больными глазами. Обычно сидели, Потемкин лежал, проговоривши до половины четвертого. Завтра придет Наумов, я почему-то жду его; потом придет Вальтер Федорович, завтра, м<���ожет> б<���ыть>, будет лучшая погода; денег опять уже нет.

8_____

Ждал Наумова, который пришел в 2 часа. Я сейчас же стал определенно и ясно его допрашивать: оказалось вот что: все, что я говорю в «Крыльях» и т. д., волновало всю жизнь его, Наумова; кажется, в кого-то влюблен, не думал, что я могу быть пристрастен к нему; умеет говорить неправду и скрываться. Очевидно, ищет confidences и советов; меня, признаюсь, несколько укололо, что это не меня он любит. Пришел Нувель, Вик<���тор> Андр<���еевич> стал сразу весел и обыкновенен. От долгих бесед и мандежа [243]у меня несколько болела голова. При нем приходил Леман и, узнавши, что у меня в гостях юнкер, оставил принесенные вещи не заходя. Поехали с Нувелем к Ивановым. В «Орах» будет и Брюсов, и Сологуб, и Юраш, и Аннибал (!). Поехали к Дягилеву, которого не было дома, был только Маврин и Юр<���ий> Павл<���ович> с Луговской. Я, не дождавшись Сергея Пав<���ловича>, поехал домой и пообедал, хотя голова и не прошла. Поехал на «Религиозно-фил<���ософское> собрание» {690} . Там была куча знакомых. Все время сидел с Наумовым, и Гофман издали бросал взгляды. Серафима Павл<���овна> спрашивала: «Это и есть?..» Я продолжал игру, сознавшись, что я сказал неправду, говоря, что равнодушен к нему. Он сказал, что предполагал это. Когда я сказал: «М<���ожет> б<���ыть>, я теперь говорю неправду?» — он ответил: «Это была бы игра, которую я не заслужил». Il est des notres [244], не боится, не удивляется, ищет советов — чего же еще лучшего для Renouveau, который тоже был с нами. Вышли раньше конца с Викт<���ором> Андр<���еевичем>, которого я проводил до замка {691} , потом пошел домой. Очень болела голова, и, придя домой, сейчас же лег спать. Но я бы очень не прочь от романа, хотя бы и игрой с этим юношей, если бы он был более благосклонен. Это может прийти.

9_____

Ходили к Блоку, Сомов был очень мил, но я опять ревную его к Нувелю, с которым он видится ежедневно. Положим, они ближе живут друг ко другу. Была теплая, разымчивая погода. Назад несколько проводил Сомова и долго шел пешком по набережной, сочиняя стихи, оказавшиеся очень плохими. Конст<���антин> Андр<���еевич> думает, что Наумов влюблен не более не менее как в меня, но это, конечно, неверно, он любит, несомненно, сверстника, и на это не принято ревновать. Пришел в 7-м часу. Пообедав, стал писать; была уборка, темно, грязно, Бобка пищал, Сережа хандрил у меня в комнате. В университет не пошел, а играл «Кармен» и «Manon» и болтал с детьми. Скучаю. Как-то буду жить один?