Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907

19_____

Утром ездил стричься, в Café; долго не куря, выпив черного кофе, видя одного из мордальонов, сделавшего мне глазки, надевая пальто, вдруг почувствовал, что колени у меня подгибаются. В типографии Чулкова не было, деньги обещают во вторник; видел там Ремизова. Закупил провизии. Ремизов пришел рано, усталый и обиженный. Были гимназисты, Дмитриев, Сережа, Сомов, Нувель и неожиданно только что приехавший Бакст. Сомов страшный рохля, двух слов не сказал с Мирским. «Куранты» ставит Дмитриев, что сразу повысило мой интерес к ним {931} . Сережа меня сердил фырканьем в присутствии молодежи, развязностью и, м<���ожет> б<���ыть>, тем, что он нравится Мирскому. Но как все фантастично: молодежь, письма, любви, ненависть. Мне кажется, что что-то из-под меня уходит, не знаю отчего. Долго убирал после гостей. В<���альтер> Ф<���едорович> рассказывал про посещение какой-то трущобы с фотографиями и т. п. Спал тяжело, проспав почти до 2-х часов, болела голова.

20_____

С утра явился ко мне Бер, une tante crachée, потом Юраша, так до обеда. Потом Дмитриев толковал о «Курантах», он милый и нежный, но несколько моллюск. Заехав за Валечкой, отправились к Сомову. Говорили с Андр<���еем> Ив<���ановичем> о старости, о предполагаемой поездке в Москву и т. п. Бакст и Сережа не пришли, но приехали Бенуа, Аргутинский и Фокин со своим билетом. Мейерхольд приглашен в императорские, думает, в доме Эль-стон устраивать cabaret etc. {932} Что-то меня гложет: безденежье? Тепло. Письмо из Москвы от Руслова и еще 3-х господ из ресторана, написанное на прейскуранте {933} .

21_____

Что было, не помню. С утра явился еще не уехавший Воротников. Длиннейшее письмо от Руслова. Писал музыку. Пришел il principino, посидевший с час мило. Заехав за Сережей, отправились к скучным Костриц. Потом домой; у Вольф<���а> в окне второе издание «Крыльев»: что же денег-то мне не шлют?

22_____

Вышел к Воротникову, болтавшему всякий вздор, поехали вместе; он обещал сделать в Москве мне встречу {934} . В<���иктор> А<���ндреевич> был сама прелесть: ласков, доверчив, нежен, будто что-то условленное между нами. Он сидел у окна и видел, как я приехал: уж не ждал ли? Будто fiancés [312]. Оттуда к Чулкову, обедать в «Вену» и, гонимый каким-то злым роком, в pays chauds на 4 л<���инию>. Это — форменная обираловка. Клянусь, что это — последний раз. Валечка показывал мне фотографии очень миленького Леонида, с которым он сегодня был, играл романс, посвященный В<���иктору> А<���ндреевичу>, и писал ему письмо при мне. У «современников» была какая-то певица и певец. Поехали к Бенуа, где были Фокин, Сомов и Лансере, всё о балете; Валечке хотелось есть, и мы поехали в «Вену», где я оставил последние рубли. Был Пильский, Чеботаревская и разная шушера. Чеботаревская развесила афишу, где «Куранты» напечатаны шрифтом с ее лицо, — прямо неловко {935} . Слезкин, сбривший усы, вертелся very tapeticamente [313]. Что-то меня гложет: безденежье? Или завтра начало?

23_____

Опять пустили Павлика. Сидел безвыходно дома; видел Бакста; был очень весел, и все хотелось танцевать. Приплелся Тамамшев. Сережа, телефонировавший, что придет, надул; приехал один Нувель, получивший уже сегодня быстрый и ласковый ответ от В<���иктора> А<���ндреевича>. Я был несколько шокирован и быстротой ответа, и приглашением на понедельник со мною вместе. Давно я писал ему и не получал от него ответов. Читали Пушкина отрывки, прямо упиваясь современностью его прозы. Денег ни гроша. Писал «Анну Мейер» усердно. Что-то будет завтра, в понедельник, в Москве?

24_____

Конечно, денег не прислали. Утром гулял; вечером зашел к Гофману, только что вернувшемуся из Москвы; он получил от В<���иктора> А<���ндреевича> письмо; вдруг он тоже вздумает припятить в понедельник! От него направился к Ремизову, где должен был быть Дмитриев. Ал<���ексей> Мих<���айлович> куда<-то> ушел, оставив меня караулить Дмитриева и ждать Серафиму Павловну. Видел иллюстрации к «Пруду», не без Клингера, но приятные {936} . Пили чай, болтали, гадали; шел с гимназистом до Дворцового моста, потом далеко домой. Написал 3 стихотв<���орения>.

25_____

Денег все нет; прямо ни копейки — буквально. Зашел к Вяч<���еславу> Ив<���ановичу>, который спал с дороги, охраняемый Марьей Мих<���айловной>, кумой и Гофманом. Пришел Сережа; с ним вместе пошли к Тамамшевым, где и провели вечер. Я, кажется, простужен. Завтра увижу В<���иктора> А<���ндреевича>, что еще? Ремизов просил Дмитриева привести Покровского и principino, отбивая от меня клиентов. Но это ничего — пусть вращается молодежь между нами.

26_____

Утром зашел к Нувелю, вместе поехали; у В<���иктора> А<���ндреевича> был товарищ; был нежен, но и с Нувелем очень любезен. На вопрос о нарциссе, условленном, отвечал, что любит тот цветок, который у него в руках. Был у меня Чулков, пошли к Ивановым, где я и остался. На квартет опоздал; была куча народа. Il principino ехать отказался, и мы направились к Лебедевым. Бенуа сказал, что эскизы Дмитриева ему не понравились, но что Локкенберг их поправит. Это еще что за контроль? Принять к сведению и поговорить завтра за репетициею.

27_____

Был на репетиции, видел и Дмитриева, и Локкенберга, последний просил, будто ничего не зная, ничего не менять в эскизах. Обстановка даже любительской репетиции меня волнует. В типографии ничего не дали, конечно, обещали в три дня. С Чулковым поехали в Café de France. Заехал к Баксту, у которого были Сенилов и Коровин. После обеда зашел к Чичериным попросить денег и поехал к Нувелю, куда пришел и Сомов, но не Маврин. Страшно болела голова. Утром было важное, но неопределенное письмо из замка, чем-то расстроившее меня. Читали «Satyricon» {937} .

28_____

Был Бер, Тамамшев, Сережа, Глеб Верховский, Ремизов, Иванов — прямо Содом и Гоморра. Глеб хочет ко мне привести Зарецкого; узнав, что ему 32 года, я значительно охладел к этому предприятию. Поднялись к Вяч<���еславу> Ив<���ановичу>; Костя очень вырос и скоро станет милым. Вместо Анны Петровны поехали к Ремизовым; я — с Сераф<���имой> Павл<���овной>, Сережа с Алекс<���еем> Мих<���айловичем>. Заезжали за сыром и т. п., дома вдруг нашли Юрашу. Болтали, смеялись. На извозчике я проболтался, кажется, Серафиме Павловне. Столько дела!

29_____

С утра был на репетиции, страшный беспорядок, распоряжаются все, кому не лень, но я люблю атмосферу репетиций. Провожал Дмитриева, на обратном пути купил булок и проч.; пил чай, вспоминая житье на Вас<���ильевском> Острове, сидел с Кармин. Поднялся наверх, отнести ноты Вяч<���еславу> Ив<���ановичу>, у которого был Верховский, обедали при мне, Костя очень вырос и скоро станет мил. Юраша зашел ко мне, очень холодно; от «современников» потащил хоть Сенилова в «Вену», куда попал и Нувель, решивший не ехать к Боткину. К нам засели Куприн, Маныч, Потемкин, было забавно; рядом сидел студент очень подозрительного вида. Вчера, как я ехал домой и ветер холодил лица, мне представилось, как сладко умирать на снегу застреленным; именно на снегу; мне ничего не было бы жалко {938} . Эдинька у Нувеля ругал меня на чем свет стоит, и отчего?