Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

По завершении первого этапа расследования начался второй, касавшийся подозрений в упущениях Татищева в его служебной деятельности уже вне связи с его отношениями с Демидовым. Явилось ли это отголоском оговоров заводчика или источник подозрений был другим, неизвестно. Как бы то ни было, проведенное следствие окончилось для Татищева также благоприятно. Характерно, что ни Демидов, ни его агенты на этом этапе никаких обвинений против Татищева не выдвинули [256] Юхт А.И. Указ. соч. с. 116. .

Как видим, Геннин в противостоянии Демидова и Татищева недвусмысленно принял сторону второго. Однако он знал, что в Петербурге живут могущественные покровители заводчика — А.Д. Меншиков, Ф.М. Апраксин и другие. Опасаясь их гнева, старался вести дело осторожно. Осторожность временами выглядела комично. Вот его письмо А.В. Макарову от 23 октября 1723 года, в котором сообщено о нескольких смехотворных по сумме подношениях Татищеву от мирских старост и выборных (21 рубль 71 копейка) [257] Там же. с. 118. Татищев дал объяснения, на что израсходовал эту сумму. . Осознавая, что «сие и малое дело», умолчать о нем он не решился. Первая причина — при отъезде дал присягу ничего не таить. Вторая — «Демидов об оном деле не без известия», а через него может проведать «великий адмирал» (Апраксин), который, делится Геннин своим беспокойством, «и так целой год ко мне не изволил писать, и я признаваю, что изволит на меня гневатца». За этим следует чудная сценка, рожденная фантазией взволнованного генерала: «То первые слова адмиралские: бедново Демидова ты обвинил, а Татищева взятки утаил. И в то время государь меня велит судить и рострелят по достоинству» [258] Геннин В. Указ. соч. № 33. с. 144. При Петре к печальным последствиям могло привести изобличение и в малых взятках. Вот относящееся к 1701 г. свидетельство И.А. Желябужского: «Генваря в 30 день на площади перед Поместным приказом повешен Леонтей Яковлев сын Кокошкин за то, что был он у приему подвод во Твери и взял 5 рублев денег» (Желябужский И.А. Записки // Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей. М., 1990. с. 288). .

Заметим, что покровительство Демидову со стороны Апраксина — человека близкого к Петру и связанного с ним свойством (он был братом супруги царя Федора Алексеевича), не фантазия Геннина. Точно так же оценивал его роль и Татищев, много позже, в 1744 году, писавший кабинетсекретарю Черкасову о «злости» на него «сильных»: «Демидов через адмирала графа Апраксина так меня пред его величеством оклеветал, что все думали о моей погибели…» [259] Цит. по: Шакинко И. Указ. соч. с. 279. Что их сближало? Несомненно, то, что Демидов достаточно аккуратно исполнял задания Адмиралтейства. Но учтем и свидетельство современника, дипломата, в своих записках отметившего, что Апраксин «иноземцев ненавидел смертельно и был очень корыстолюбив, за что чуть было не погиб…» [260] Герцог Лирийский. Записки о пребывании при императорском российском дворе в звании посла короля испанского // Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л., 1989. с. 249. .

Пока Геннин вертелся на начинавшей подпекать сковороде, Татищев пытался развернуть дело в другом направлении: добивался того, чтобы оправдываться начал Демидов. Вероятно, с той же целью обращались к Геннину с жалобами на Демидова товарищи Татищева по бергамту. Геннин, однако, увести себя на скользкую дорожку не позволял: отвечал, что в данной ему инструкции о необходимости расследования «помешательств» Демидова не сказано. Одновременно письмо за письмом писал Макарову и Брюсу, прося посодействовать в том, чтобы вопрос решился скорее. Но кабинетсекретарю доложить царю об этом деле долго не удавалось. Только 16 июля 1723 года Петр известил генерала, что его пребывание на Урале долго не продлится, что он будет отозван в столицу, а его место займет Татищев [261] Юхт А.И. Указ. соч. с. 124. . Тем самым косвенно выражал новую свою позицию в деле о конфликте Татищева и Демидова.

Юридическое решение вопроса было отдано на волю Вышнего суда, вынесшего приговор 22 ноября 1723 года. Татищева суд признал невиновным, а с заводчика было решено взыскать 30 тысяч рублей. Но не за бесчестье Татищеву — за то, что Демидов «дерзнул его величество в неправом своем деле словесным прошением утруждать», то есть подал жалобу в обход положенной процедуры лично монарху [262] Там же. с. 128. . Думаем, что заводчику такая мотивировка была даже неприятнее, чем весьма значительная сумма наложенного на него штрафа. Ему указали на место, которое он занимал, отдалили от государя, личным покровительством которого он пользовался всю жизнь. Только что вынырнувшая из небытия Берг-коллегия становилась, похоже, реальной властью: по множеству важных вопросов его принуждали сноситься именно с ней. А вот петербургские покровители, можно думать, отнюдь не сожалели о таком решении вопроса: чем дальше для Демидова был государь, тем больше он (Демидов) нуждался в них. Урок ему был дан неприятный и тревожащий.

Впрочем, судьба, по крайней мере, пощадила его карман. Петр во время посещения 15 января 1724 года канцелярии Вышнего суда распорядился решение отодвинуть до приезда в Петербург Геннина. Их встреча, однако, не состоялась: прибыв в столицу, в живых монарха тот уже не застал. Запрошенный по поводу решения Вышнего суда, Геннин ответил уклончиво. Осознавая, что к власти пришел Меншиков, один из покровителей Демидова, осторожный генерал в отношении заводчика больше упирал на позитив: подчеркивал хорошее состояние его предприятий, писал о великой от них пользе государству и прибылях казне. О наложенном начете высказался отрицательно: промышленников вроде Демидова «не надо штрафовать и в печаль приводить» [263] Цит. по: Юхт А.И. Указ. соч. с. 128. . Казалось, дело шло к освобождению от штрафа или, по меньшей мере, к его сокращению. Но отпраздновать свое спасение Никите Демидову не удалось — умер.

А что Татищев? Татищев в те дни, когда выносил решение Вышний суд, был послан Генниным в Петербург, откуда по указу царя (от 1 октября 1724 года) в начале ноября отправился в Швецию [264] Там же. с. 158, 161. . Он еще попытается получить удовлетворение за обиды, нанесенные Демидовым. Но продолжительный тайм-аут охладит накал страстей. Да и главного обидчика уже не будет в живых.

Жил по-прежнему в разъездах. Сведшую его в могилу болезнь он привез, по Афремову, тоже с дороги («Возвратясь больным с своих уральских заводах… скончался…» [265] Афремов И.Ф. Указ. соч. с. 295. ).

Как было не ездить? Производство находилось в двух взаимоудаленных местах. Оно было прочно связано с государственным заказом, и эта связь усиливалась — следовательно, возрастала ответственность. Хорошо, что на Урале находился Акинфий, успешно справлявшийся с огромным тамошним хозяйством — и с производством, и со строительством, хорошо, что в Туле сидели имевшие большой опыт преданные приказчики. Но полностью обходиться без Никитина участия в деле не могли ни он, ни они. Никита одновременно «обслуживал» и Урал, и Тулу. И что было не менее важно — все контакты «вверху», с царем и ближнем его окружением. Здесь, в столицах, он завоевывал покровителей, здесь делал все необходимое, чтобы их покровительство продолжалось. Мог бы он взвалить на себя и успешно нести ношу, скажем, адмиралтейских заказов, если бы одним из его «благодетелей» не был Апраксин?