Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

Была еще одна причина, по которой Верхотулицкий завод не был особенно нужен Акинфию. Ему принадлежал действующий Тульский завод с двумя домнами и молотовыми. Продукцией, находившей наибольший спрос, являлось железо. На одной площадке разместить молотовое производство, достаточно мощное, чтобы справиться с переделом металла от двух домен, учитывая ограниченные энергетические ресурсы Тупицы, было невозможно. Существовало два пути решения проблемы: посредством включения в комплекс специального передельного завода либо ограничения производства чугуна. Если бы Верхотулицкий завод был чисто молотовым, его присоединение к Тульскому позволило бы Акинфию обеспечить полный передел чугуна, выплавлявшегося на последнем (разумеется, при наличии достаточного количества угля, но это — другая проблема). Но завод Верхотулицкий имел ту же ахиллесову пяту, что и Тульский: сравнительно слабое молотовое производство. Именно по этой причине Григорий намеревался строить на речке Рысне молотовой Сементиновский завод. Н.И. Павленко, говоря об этом проекте, обращает внимание на умаление воды и удаленность действующего завода от источников угля [409] Там же. . Но площадка нового завода была к ним ненамного ближе. Не о приближении к источникам сырья в данном случае думал Григорий. Решающую роль для него играл профиль нового завода: он задумывался чисто передельным.

Но строительство завода на Рысне не состоялось. Теперь, в 1729 году, к заводу с недостаточно развитым молотовым производством (Тульскому) предстояло прибавить еще один такой же. Проблема, таким образом, не только не снималась, но, напротив, усугублялась. Браться распутывать два узла, тем более в условиях, когда дефицит леса стягивал их все туже и туже, было как минимум неразумным. Полагаем, что именно по этим причинам Акинфий отдает проблемный Верхотулицкий завод Акулине и сосредоточивает свое внимание на остающемся у него в Центральном металлургическим районе единственным старом Тульском заводе. И этим решает проблему максимально рационально. Видя непрерывное ухудшение рентабельности производства, понимая, что, с другой стороны, полностью свернуть его нельзя (Тульский завод — звено, нужное для исполнения казенных заказов, с которыми он крепко связан), Акинфий отказывается от увеличения на нем выплавки чугуна (ломает, как мы помним, запасную домну), но модернизирует его энергетическое хозяйство, открывая этим возможность для наращивания мощности молотового производства.

Получив в подарок Верхотулицкий завод, Акулина получила в придачу и все его проблемы. Она сумела построить вспомогательный молотовой завод (все в том же Сементинове на реке Рысне), но, разумеется, не смогла переломить неблагоприятную ценовую динамику. К проблемам с углем со временем прибавились и полностью выработанные рудники [410] Сохранилось ее письмо середины 1760-х гг., показывающее, как нуждался тогда в сырье Верхотулицкий завод: Акулина благодарит двою родного брата за подаренные им остатки руды, находившейся на останов ленном Тульском заводе (РГАДА. Ф. 1267. Оп. 1. Д. 22. Л. 1). . Впрочем, руду еще, напрягшись, найти было можно, но с углем стало совсем плохо.

Вероятно, заводы Акулины Даниловой умерли бы естественной смертью (что с ними в конечном счете и произошло), не привлекая к себе внимания ни современников, ни историков (как тихо остановились старейшие в России Городищенские заводы), если бы не новый семейный скандал, в центре которого они позднее еще раз оказались.

Пока длились эти родственные разборки, человек, с выстрела которого они начались, томился в темнице. Ивана дважды пытали, но и в октябре 1728 года розыск был «еще не окончан… за болезнию его, понеже он от вышепомянутых розысков имелся быть в жестокой болезни» [411] РГАДА. Ф- 271. Оп. 1. Кн. 1041. Л. 285, 285 об. . Наверное, он все же окреп, наверное, окрепшего, его пытали в третий раз… В тюрьме внук Никиты Демидова провел без малого три года.

Казнен был в Туле в феврале 1730-го [412] ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 2215. Л. 2 об. .

В отличие от Григория Никитича его брат Никита Никитич вошел во вторую половину 1720-х годов полным планов и необходимой для их осуществления энергии. В январе 1726 года он просил Берг-коллегию разрешить ему возвести на единственном принадлежавшем ему Дугненском заводе при новой плотине еще одну домну и построить новый молотовой завод. Поскольку окрестности существующего завода на Дугне порядочно обезлесили, новый он намеревался строить в более подходящем районе — в купленной им еще в 1722 году деревне в Мещовском уезде на реке Брыни [413] РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Кн. 1041. Л. 466. . Оба разрешения были даны. Брынский, называвшийся также Мещовским, завод с его перерабатывавшими дугненский чугун десятью молотами стал строиться и через пару лет был пущен [414] Павленко И.И. Указ. соч. с. 96. . Последовавший далее перерыв в строительстве заводов в европейской части России понадобился для приобретения вотчин, земли и крестьяне которых будут в дальнейшем включены в промышленное хозяйство. В это же время им был совершен прорыв на Урал.

Во второй половине 1720-х — начале 1730-х годов Никита Никитич, как уже говорилось, занимался доселе небывалым для Демидовых делом. Оставаясь частным предпринимателем, он служил при Берг-коллегии, собирал для нее налоги с промышленников Тульско-Каширского и прилегающих к нему металлургических районов.

История отношений с властью младшего из Демидовичей отличается от описанной для Акинфия настолько и в том, насколько и в чем отличалось от Акинфиева общественное положение Никиты Второго.

Оба помнили, как относился к их отцу первый российский император, осознавали, что успехи родителя в немалой степени проистекли из правильно выстроенных и закрепленных отношений с государем. Но преемником этих отношений выступил один Акинфий, сохранив связи с престолом и лицами первого эшелона. Его брат, доступа к ним лишенный изначально, мог только с завистью следить за его на этом поприще успехами. Никите-младшему было его уже не догнать. Самодержцы, занимавшие трон после Петра, в избы к кузнецам не заглядывали, не спрашивали у них рюмку «простяка», не обещали, сошедшись: ты потрудись, а я тебя не оставлю. Другая наступила эпоха. Но хотелось, ох как хотелось услышать заветные слова. И временами казалось, что такая возможность может еще появиться.

Осень 1729 года. Государь (юный Петр II) в походе: по горящим золотом лесам [415] В источнике (РГАДА. Ф- 1239. Оп. 3. Ч. 49. Д. 24857. Л. 1) говорится, что дело происходит в период с сентября по ноябрь, так что, может быть, леса еще не зажглись, а может — уже отгорели. к югу от Москвы несется царская охота. Несется так быстро, что денег, выданных Главной дворцовой канцелярией «на всякие дворцовые росходы и на дачю ямщикам прогонов», не хватает. Недостающее занимают по пути у кого ни попадя: ладно у коломенского воеводы — он лицо должностное (не важно, что деньги ссужает собственные), даже у серпуховского купца. Среди прочих заимодавцем выступает и Никита Демидов — одалживает 500 рублей [416] Там же. Л. 1, 1 об. Решение о возвращении долга будет вынесено уже после смерти Петра II — в мае 1730 г. (Там же. Л. 3). . (Примечательно: в отличие от других без разъяснения в документе, кто он такой. Стало быть, берущим знаком.) Дает, скорее всего осознавая при этом, что забавляющемуся государю источники финансирования его утех не интересны, что фамилия Демидов царского слуха не коснется. И все же — повод хоть как-то приблизиться ко двору, к царедворцам, к среде, в которую Никите ходу прежде не было. Рискнуть ради этого пятьюстами рублями — почему бы и нет?