Иван Леонтьев-Щеглов - Из воспоминаний об Антоне Чехове

Нечего было делать — надо было «езжать назад»… вместе — уж выручать товарища, так выручать!

К величайшему недоумению Чехова, за обедом я мужественно объявил, что «мы» сегодня же должны непременно ехать в Москву и усердно просим дать лошадей, чтобы не опоздать на поезд.

Но этим анекдот не кончается…

Выехали мы вовремя и ехали все время благополучно, когда, на половине дороги, немец вдруг побледнел и, ухватив кучера за кушак, остановил тарантас.

— Что случилось?

Немец тупо посмотрел на меня:

— Надо езжать назад: я забыл мой пальто!..

Мне сделалось нехорошо. Но внезапно счастливая мысль озарила мой мозг, и ко мне вернулось самообладание.

— Что ж, вернемтесь, — с мнимой покорностью поддакнул я, — только очень жаль… что вашей свадьбе теперь не бывать!

— Это зачем? — толстая физиономия немца выразила ужас и недоумение.

— Очень просто, зачем — затем, что нет на свете хуже приметы… как возвращаться с пути назад! Во время путешествия это самое роковое предзнаменование!..

И я привел ему наудачу два-три примера, когда самые лучшие планы рушились только из-за того, что человек возвращался назад за каким-нибудь пустяком. Был даже такой случай… Один мой товарищ, превосходнейший молодой человек, назначивший своей невесте свидание, забыл дома свой портсигар и вернулся с дороги. И что же бы вы думали? Невеста, не дождавшись в назначенный час жениха, неожиданно помешалась и выбросилась из окошка… А что до пальто (оставлено было второе, «осеннее пальто»), то я уверял его, что по нынешнему теплому времени оно было бы прямо в тягость, и самое лучшее телеграфировать со станции, чтобы пальто выслали по новому адресу — прямо по адресу вашей невесты, — лукаво добавил я. Напоминания о невесте размягчили сентиментального немца… и мы снова двинулись в путь, причем возбужденный немец даже посулил кучеру на чай [46] Вероятно, ошибка памяти. Кроме «толстого немца», в Мелихове в эти дни жил окулист П.И.Радзвицкий и подбирал Чехову очки. Именно Радзвицкий, а не «толстый немец», забыл в Мелихове свое пальто, что видно из писем Радзвицкого Чехову (ГБЛ). .

Записывая теперь этот анекдот, вижу с горечью, что жертва моя куплена была слишком дорогой ценой. Мог ли, впрочем, я тогда подозревать, что это свидание с Чеховым «будет последним»?.. Не успел осмотреться в Мелихове, как уже пришлось уезжать!.. Урывками осмотрел я сельскую церковь в Мелихове, украшенную, по словам сторожа, усердием Чехова, видел мельком строящуюся школу (опять стараниями того же Чехова), урывками беседовал кой с кем из мелиховских мужиков, с трогательной ласковостью отзывавшихся о новом мелиховском помещике; а затем уцелели в памяти… уморительная собачка Бром, клумба с яркими фантастическими тюльпанами и благоухающий вишневый сад — этот отныне исторический «вишневый сад», в это утро первого мая бывший в полном цвету, точно нежный свадебный букет.

И говорить приходилось с Чеховым тоже урывками. Помню, когда уже подали к крыльцу тарантас, Чехов что-то говорил мне, но я сильно волновался, и в памяти мелькают сейчас только отдельные фразы: «Когда-то, Жан, мы с вами увидимся?.. Что-то будет через семь лет?.. Теряем мы жизнь!..»

Когда мы уже хотели двинуться в путь, Чехов присел на подножку тарантаса и с полверсты провожал нас. Затем он слез и пешком пошел домой… Я невольно оглянулся ему вслед… Чехов шел чуть-чуть сгорбившись, опираясь на палочку, и, вероятно, думал про себя свою странную хмурую думу: «Что-то будет через семь лет?!»

Роковая цифра!..

Через семь лет пришла… европейская известность и вместе с ней — смерть.

1905 [47] Впервые — Литературные приложения к журналу «Нива», 1905, N 6 и 7. Печатается по тексту: Чехов в воспоминаниях современников. М., 1947, Гослитиздат, с. 396.

Щеглов познакомился с Чеховым 9 декабря 1887 г. в Петербурге. В дневнике Щеглова есть запись, датированная 8-15 декабря 1887 г.: «Путаюсь с Антоном Чеховым. В среду 9 декабря познакомился с ним в гостинице „Москва“ и проговорили до 1 часу ночи — и с тех пор пошло» (ЛН, т. 68, с. 480).

Это был уже третий приезд Чехова в Петербург.

Первые рассказы Чехова, появившиеся в «Новом времени» в 1886 г.: «Панихида» (15 февраля), «Ведьма» (8 марта), «Агафья» (15 марта) и «Кошмар» (29 марта).

Чехов находился в Петербурге с 30 ноября до 14 декабря 1887 г.

Строки из второй сцены «Моцарта и Сальери» (1830) Пушкина.

Письмо от 2 ноября 1888 г.

Позднее Щеглов использовал чеховский сюжет, напечатав водевиль «Сила гипнотизма», с указанием: «Шутка в одном действии Ан. Чехова и Ив. Щеглова». В предисловии Щеглов написал: «Если текст в реставрированной „Силе гипнотизма“ принадлежит всецело мне, то весь сценарий и контуры действующих лиц слишком рельефно были намечены Чеховым, чтобы являлась необходимость от них отступать». Водевиль включен в книгу Ив. Щеглова «Жизнь вверх ногами. Юмористические очерки и пародии» (СПб., 1911).

В воспоминаниях о Чехове П.А.Сергеенко писал: «Отличаясь, подобно Гете, изумительной поэтической организацией, Чехов в то же самое время, подобно Гете, отличался и редким среди художников практическим, хозяйским, организаторским умом. Не будь Чехов писателем, из него вышел бы выдающийся агроном, отличный архитектор, превосходный инженер» (Литературные приложения к «Ниве», 1904, N 10).

Секретарь Гете Иоганн Петер Эккерман при жизни Гете подготавливал собрание его сочинений и вел дневник, в который записывал разговоры с Гете, мысли Гете и пр. Дневник был издан в Германии в трех томах. На русском языке впервые появился, в переводе Аверкиева, под названием «Разговоры с Гете», в 1891 г.

Имеется в виду совместное литературное творчество французских писателей, братьев Эдмона и Жюля Гонкур.

О провале первого представления «Чайки» в петербургском Александринском театре 17 октября 1896 г. см. восп. Авиловой, Потапенко, Читау.

Половина пушкинской премии была присуждена Чехову Академией наук 7 октября 1888 г. за сборник рассказов «В сумерках» (1887).

Большой успех пьесы «Иванов», поставленной в Александринском театре 31 января 1889 г.

См. вступит статью, с. 11.

2 мая 1887 г. застрелился сын А.С.Суворина — студент, Владимир Алексеевич, а летом 1888 г. умер другой его сын, Валериан.

Подобный отзыв о А.С.Суворине дает в своих воспоминаниях и А.В.Амфитеатров: «…я живо помню, как иной раз, — и далеко не редко, — в старике среди разговора, вспыхивал вдруг ярким светом радикал-шестидесятник и летели с его уст словечки и фразы не то что „либеральные“, а, пожалуй, и анархические» (Русское слово, 1914, N 151, 2 июля). А.С.Суворин, издатель реакционной газеты «Новое время», в молодости был демократически настроенным писателем. В 60-е гг. он сотрудничал в «Современнике» и «Отечественных записках»; под псевдонимом «Незнакомец» печатал фельетоны, пользовавшиеся большой популярностью у демократической интеллигенции; подвергался цензурным преследованиям; в 1866 г. за сборник «Всякие» был привлечен к суду. Став издателем «Нового времени» в 1876 г., вначале пытался придать газете умеренно-либеральное направление, но уже к концу 70-х гг. «Новое время» стало реакционным органом. Однако сам Суворин в личных беседах и в своем дневнике часто высказывался так, будто продолжал оставаться на позициях своей молодости.