Энвер Ходжа - Хрущевцы

Микоян — перекупщик космополит и неизменный антиалбанец. Трудные переговоры в июне 1953 г. по экономическим вопросам — советские руководители торгуются относительно помощи Албании. «Советы» Хрущева год спустя: «На что вам тяжелая промышленность» «Нефть и металлы дадим мы», «Не беспокойтесь о хлебе, хлеба мы дадим вам столько, сколько вы захотите». Ссора с Микояном. Недовольство ревизионистских лидеров в СЭВ Охаб, Деж, Ульбрихт. Июньское (1956 г) совещание СЭВ в Москве — Хрущев; «… мы должны поступать так, как поступал Гитлер». Снова беседа с Хрущевым. Его «советы»: «Албания должна идти вперед с помощью хлопка, овец, рыбы и цитрусовых».

Мы были преисполнены решимости продолжать и дальше развивать утвердившуюся при Сталине практику обмена мнениями и обращения за помощью к советскому руководству относительно наших экономических проблем. За первые 8–9 лет народной власти мы добились целого ряда успехов в экономическом развитии страны, сделали первые шаги в области индустриализации, как и в области коллективизации сельского хозяйства, создали известную базу в этом направлении и приобрели известный опыт, который помогал нам неуклонно двигать вперед нашу социалистическую экономику. Однако мы не зазнавались достигнутым и не скрывали имевшиеся у нас большие проблемы, недостатки и трудности. Поэтому мы считали необходимым постоянно советоваться с нашими друзьями и в первую очередь с руководителями Коммунистической партии Советского Союза; мы нуждались также в некоторой материальной помощи и кредитах с их стороны. Но мы никогда не считали их подачками и никогда не просили их в качестве подаяний.

Однако вскоре и в этой области наших отношений и контактов с послесталинским советским руководством появились сигналы о том, что дела не идут как раньше. Что-то хромало, что-то поломалось из прежней атмосферы, когда мы шли к Сталину и, не стесняясь, делились с ним нашими заботами, а он слушал и говорил нам также с открытым сердцем, сердцем коммуниста-интернационалиста. В его преемниках мы с каждым днем все более и более вместо коммунистов видели купцов.

Самым отрицательным, самым подозрительным элементом и самым заядлым интриганом среди членов Президиума Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза был Микоян. Этот торговец, который все время жевал губами и скрежетал своими вставными зубами, как выяснилось впоследствии, так же жевал коварные антимарксистские, заговорщицкие, путчистские планы. Этот жестокосердный, антипатичный и по своей внешности человек показывал себя зловещим особенно с нами, албанцами. С этим перекупщиком и барышником мы поддерживали связи по экономической и торговой части. Все, что касалось Албании — как предоставление кредитов, так и торговый обмен — этот индивидуум рассматривал исключительно сквозь торговую призму. В нем уже исчезли интернационалистские, социалистические, дружеские чувства.

Для Микояна Албания была «географическим понятием», страной с народом, не представлявшим какой-либо ценности. Я ни разу не слыхал, чтобы он хотя бы словечко говорил о нашей борьбе, о нашем народе, о наших усилиях в борьбе с большими трудностями на пути к восстановлению страны и экономики, разрушенной войной. В каких только странах он не бывал, и тем не менее ни разу не выразил желания приехать в Албанию. Было очевидно, что советское руководство основывалось на «большом экономическом опыте» этого перекупщика-космополита, который, как уже доказано историей, заодно с Никитой Хрущевым составлял заговоры против Сталина, которого они решили убить, как это он собственными устами сказал нам в феврале 1960 года. После путча они связались с американским империализмом и взялись за окончательное разрушение великого дела Ленина и Сталина — социализма в Советском Союзе. Когда речь шла о советской помощи Албании, как и другим странам, дело решал Микоян.

В отношениях с нами Микоян был не только самым большим скупцом, но и самым беззастенчивым оскорбителем. Он всегда проводил антиалбанскую линию и при жизни Сталина. В моих воспоминаниях «Со Сталиным» я писал об одном случае, когда Сталин, говоря мне об интернационалистской помощи, которую советские собирались оказать нам, спросил меня, улыбаясь:

— Ну а сами албанцы, будут ли они работать?!

Я сразу понял, почему Сталин сказал это: Два-три дня до этого мы долго спорили с Микояном относительно нашего экономического положения и наших запросов советскому руководству о помощи. Микоян обрушился на нас оскорбительными словами в связи с нашим положением и нашими делами и до того опустился, что заявил нам: «Вы основываете свое развитие только на помощи извне!».

— Нет, — возразил я ему. — То, что вы говорите, неверно. Мы трудимся денно и нощно, отказываем себе во сне, но ведь у нас условия и трудности таковы. — И я говорил ему о том, как в Албании неустанно и самоотверженно трудятся рабочие, трудящееся крестьянство, молодежь, женщины, весь народ — и стар и млад.

— Ну вот, — отступил купец, — вы хотите создать индустрию. Индустрия для вас дело трудное, к тому же вам негде приобрести ее, кроме как за границей, у нас. Занимайте силы в сельском хозяйстве, улучшайте жизнь деревни, не добивайтесь развития одной только промышленности.

Долго мы спорили с армянским торговцем и, как всегда, он закрыл беседу, сказав: «ладно, доложу руководству». Фактически Сталин согласился со всеми нашими запросами, он ни в данном случае, ни позднее не делал нам замечаний, подобных замечаниям Микояна. Тем не менее, последний свой яд против нас излил и перед Сталиным.

Со всеми нашими экономическими делегациями Микоян обращался как перекупщик.

Нам нечего давать вам, вы просите много кредитов. Мы не можем помочь вам строить рисоочистительный завод, цементный завод и др., — говорил он нам, хотя мы просили самых минимальных кредитов, которых лишь можно просить.

Наша скромность и наше стеснение при запросах являлись чертами, характеризующими многострадального бедняка, знавшего цену поту и труду, понимавшего и колоссальные нужды испепелившегося во время войны Советского Союза, и его международные обязательства. Путь к сооружению у нас большинства фабрик и других объектов, которые были предоставлены нам в кредит и которые у нас строились, был открыт еще при Сталине. Тщетно объясняли мы Микояну бедственное положение нашей страны, которая не получила в наследство от буржуазии ни единой фабрики и которая во время войны была сожжена и испепелена и не имела ни одного трактора для обработки земли, поэтому неправильно было ставить нас в один план с Восточной Германией, Чехословакией и т д. Однажды я здорово поспорил с Микояном, так как он стал упрекать меня в том, что наши коровы давали по 500–600 литров молока в год.