Нильс Торсен - Меланхолия гения. Ларс фон Триер. Жизнь, фильмы, фобии

Фру Друссе в своей стихии, окруженная духами в лифте. Вообще-то сам Триер должен был снять только несколько серий «Королевства», но потом вышло так, что его жена, режиссер Сесилиа Хольбек Триер, слегла с расхождением тазовых костей, а Томас Гисласон отказался участвовать в проекте. Так что Триеру пришлось стать любимцем нации.

Пара режиссеров разделила тогда занятых в сериале актеров между собой. Арнфред отвечал за Гиту Нербю и Кирстен Рольффес, в то время как Эрнст-Хуго Ярегорд, естественно, относился к Триеру.

– Меня очень даже интересует темп речи актеров или их синтаксис, – говорит Арнфред. – Или, скажем, я могу попросить их приподнять брови. Ларса это не интересует абсолютно. Его манера, в сущности, заключается в антирежиссировании. Он прекрасно видит, когда актер начинает играть роль, и, вместо того чтобы руководить его игрой, он хочет от нее избавиться и просит: «Перестань играть. Убери это».

Настроение по ту сторону камеры тоже было приподнятым.

– Атмосфера там была отличной, – говорит Мортен Арнфред. – Мы наплевали на все нарративные правила. Помню, я сказал Ларсу: это будет эпохально! И он ответил: ну, черт побери, так и должно быть.

Ларс фон Триер и Томас Гисласон отказались от всех общепринятых представлений о том, как следует снимать фильм, чтобы зрители могли следить за сюжетом. Первым делом они «отказались от правила оси», как вспоминает Триер. То есть камера больше не должна была снимать двух разговаривающих актеров в течение всей сцены с одного определенного угла. Потом они взялись за временные склейки, которые обычно используются для пропускания скучных повседневных действий, чтобы, например, не приходилось снимать каждый шаг актера, поднимающегося по длинной лестнице.

– Мы монтировали абсолютно свободно, я и до сих пор продолжаю это делать. Чем случайнее твои временные склейки, тем больше новых ощущений это привносит в фильм. Мы делаем из сцены бульонный кубик, позволяя актерам менять свои психологические выражения вместо того, чтобы, как это обычно делается, давать героям правильно просыпаться, – говорит Ларс фон Триер, вытягивая руки и зевая, чтобы проиллюстрировать сказанное. – Так вот медленно проснуться, потихоньку прийти в себя, встать и одеться. Если мы отказываемся от этого и монтируем будущее с прошедшим, так, что мы видим героя спящим после того, как он уже проснулся, фильм становится более живым, и каждая сцена смотрится гораздо более хара́ктерной. Ты можешь играть и человека в депрессии, и человека в приподнятом настроении, и зрителю будет казаться, что в этой сцене действительно много чего произошло.

Триер, например, просил актеров сначала сыграть сцену, сидя за письменным столом, затем стоя и наконец на ходу – тогда им не нужно было вспоминать, в каком положении они стояли в прошлом дубле или какое у них там было выражение лица.

– Обычно на съемках бывают сигареты разной длины, которые выдают актерам в зависимости от того, в каком месте в тексте они сейчас находятся, ну и руку соответствующим образом нужно поднять и сидеть в том же положении, что и раньше. На все это мы наплевали. Для нас очень важно было, чтобы актеры чувствовали себя настолько свободно, насколько это возможно, и чтобы им максимально легко было играть, – говорит он.

Триер просил актеров проигрывать сцену несколько раз, разговаривая разным тоном и в разных настроениях, и монтировал потом отрывки из разных дублей между собой.

– Потом я просил их сыграть совершенно иначе или просто сменить темп. «Так, а теперь давай представим, что непосредственно перед тем, как сюда войти, ты увидел, как маленького ребенка сбила машина», – говорит он и объясняет, что, как только этот принцип начинает соблюдаться, открывается целый мир новых выражений. Потому что зрители понимают, что в этом фильме правила игры именно такие. – И это стало для меня одним из самых больших откровений, – добавляет он.

Во время съемок в палатах камеру держали вручную, в коридорах ее устанавливали на штативе. В этом смысле в «Королевстве» было множество правил. Одно из них гласило, что в кадре не должно быть красного цвета, объясняет Томас Гисласон. Другое – что все страшные сцены снимаются с использованием штатива, потому что это влияло на подсознание: каждый раз, когда камера вдруг замирала, зритель знал, что что-то должно произойти. Если же в кадре вопреки запрету мелькало что-то красное и поэтому приходилось действовать не по правилам, зритель чувствовал, что сейчас что-то случится.

Сесилиа Хольбек Триер так никогда и не прочла сценарий «Королевства» – и не посмотрела ни сериала, ни полнометражного фильма. Однако она родила их с Триером дочь Сельму именно в Королевской больнице – в атмосфере строжайшей тайны, чтобы журналисты об этом не пронюхали. Девочки впоследствии «Королевство» видели, хотя младшей и запрещено было смотреть фильмы отца, пока ей не исполнится пятнадцать. Ведь как объясняет ее мать:

– Если это твой отец, все становится еще сложнее.

Ларс фон Триер абсолютно не представлял, как «Королевство» будет встречено зрителями – и, уж конечно, не подозревал о том, что от народной любви и признания в качестве юмориста его отделяет всего ничего. Немалую роль в успехе сыграли его появления в кадре в начале и конце каждой серии, когда он, одетый в старый смокинг Карла Дрейера, представлял и резюмировал серию своим демонически модулированным голосом, складывая пальцы крестовым и дьявольским знамением соответственно.

– Меня зовут Ларс фон Триер, – говорит он в одной из таких заключительных подводок. – Желаю вам приятного вечера. Если «Королевству» удалось вас захватить и вы желаете провести с нами еще немного времени, будьте готовы как к хорошему, так и к плохому.

– Хичкоковский такой плагиат, – говорит он однажды, когда мы укладываемся в шезлонги в его домашнем кабинете на первом этаже, чтобы пересмотреть несколько сцен из «Королевства». Именно так мастер ужасов Альфред Хичкок открывал каждую серию телесериала «Альфред Хичкок представляет», и именно в этой позе сердитый молодой Триер появился в датских гостиных. – Подводки для второго сезона «Королевства» мы записывали дома, и было так жарко, что я никогда не надевал брюки, а так и стоял, в трусах и смокинге. В кадре я все равно появлялся только до сих пор. – Он проводит пальцем воображаемую черту над поясом. – Фон мы сделали с помощью рукоятки от метлы и шторы. Вообще, к концу сериала, конечно, придумывать подводки становилось все сложнее и сложнее.